Пойти в политику и вернуться

Зашел в кабинет Ельцина, он был один, меня посадил в уголок, сказал: «Здесь я только с самыми близкими людьми разговариваю». Поговорили о жизни, я ему сказал, что не получилось с «Правым центром», наверное, пойду с «Яблоком». Он отреагировал очень спокойно: «С Явлинским можно. Он толковый». Потом он еще раз вернулся к старой теме: «Может быть, пойдете на Совет безопасности?». И тут я аргумент нашел, говорю: «Борис Николаевич, ну, вот представьте себе, вы бы на моем месте пошли бы на Совбез после отставки с поста премьера?» Он говорит: «Да, правильно, не надо вам туда. Все будет нормально и так». Потом встречались на разных днях рождения, на концертах, но с глазу на глаз нет. Конечно, он чувствовал себя неловко из-за того, что случилось. Даже в мемуарах об этом писал. Но я на него зла не держал. И ни разу слова плохого в его адрес не сказал и не скажу.

Формально я шел вторым, но мы с Явлинским договорились, что строим кампанию так, чтобы все понимали: у блока два равноправных лидера Явлинский и Степашин – с единой программой, едиными подходами, единой риторикой. Но Гриша быстро об этом забыл и стал действовать самостоятельно. В какой-то момент в Питере даже предвыборные плакаты поменяли. Вместо тех, где мы с Явлинским вместе, исключительно его личный портрет. Потом, когда бои в Дагестане вылились во вторую чеченскую войну, Григорий без консультаций со мной резко выступил против. А я был уверен, что другого выхода нет. В любом случае он обязан был поставить меня в известность о своих заявлениях. Был тяжелый разговор, настолько тяжелый, что я почти решил выйти из блока. Но тогда бы «Яблоко» вообще пролетело мимо Думы. Я так поступить не мог, это было бы непорядочно, и я на это не пошел. Единственное, что сказал Явлинскому: на президентских выборах буду поддерживать не тебя, а Путина. Предупредил по-честному.

Кампания была трудной. В моем, Выборгском, округе избирался председатель Государственной думы Геннадий Селезнёв. Он был сильным соперником. А я, честно говоря, отвык от публичной политической борьбы и поначалу чувствовал себя не в своей тарелке. Но у меня были такие доверенные лица, что я не мог их подвести. Среди них – бесконечно уважаемый мной Даниил Александрович Гранин. Согласился и Дмитрий Сергеевич Лихачёв, а 30 сентября 1999 года его не стало… Но то, что два таких человека поддержали меня, накладывало особую ответственность. Я это ощущал. Позже Селезнёв свою кандидатуру снял. А жаль, честный был человек. Да и мне бы лучше было бы баллотироваться по своему родному Красносельскому округу…

У меня была отличная команда. И снова мой предвыборный штаб возглавил старый товарищ по училищу МВД Александр Волох. Тогда он занимал пост начальника УФСИН по Москве, но на время кампании взял, как и положено, отпуск. Удивительно, но его не уволили. Спасибо тогдашнему начальнику ФСИН Юрию Калинину. Разговор на встречах с избирателями был жесткий. Припоминали все – и Чечню, и работу в ФСБ. Спрашивали и о том, почему Ельцин отправил меня в отставку. Обычно отделывался шуткой: «Борис Николаевич сам же объяснял: за то, что правительство работало хорошо». Про нового премьера, как это ни странно, не спрашивали. Возможно, потому, что тогда он еще не воспринимался как будущий президент. Я острых тем никогда не боялся, правду говорить легко, а врать я не люблю и не очень умею. Если о чем-то сказать не могу – лучше промолчу. Скованность первых дней довольно быстро прошла, и я даже стал получать удовольствие от этой новой возможности постоянно общаться с людьми напрямую. Однажды, помню, задержали вылет рейса. И я не смог приехать на встречу. Волох видит, что люди недовольны. Что делать? Тогда мы только-только осваивали сотовые телефоны. Он связался со мной и буквально из аэропорта вывел на громкую связь. Целый час отвечал на вопросы через мобильник Волоха. Сейчас это никого бы не удивило, а тогда казалось чем-то из ряда вон.

Были и провокации. Пару раз на мои встречи являлись братки, состоящие в каких-то националистических группировках. Но я же оставался охраняемой персоной, да и питерская милиция меня считала своим – прессанули их, больше не появлялись. Вообще-то милицию мне пришлось сдерживать – они меня окружали таким почетом, что было неудобно. Встречают, провожают, гаишные машины с мигалками… Говорят: «Вы наш министр». В общем, пришлось попросить их все это прекратить.

СМИ продолжали мочить блок Примакова – Лужкова, а нас скорее не замечали. Хотя питерские журналисты по старой памяти даже помогали, особенно Бэлла Куркова.

В итоге мы победили с отличным результатом. Кажется, я набрал голосов больше, чем кто-либо из питерских одномандатников. Ну и уверен, что принес голоса «Яблоку» – я же еще поездил по стране. В моем округе «Яблоко» набрало 18 процентов – больше, чем где бы то ни было. Но «спасибо» мне никто не сказал. Не умеют.