Поющая во тьме

Её ввели, удерживая под руки, ноги бессильно волочились по земле. Лицо распухло от ударов, волосы свалялись в неопрятный ком, местами на голове была видна корка запёкшейся крови. Её грубо толкнули на пол, прямо ему под ноги. Мейрим мелко тряслась, обнимая себя руками. Лексу было нисколько не жаль её. Он испытывал к ней лишь отвращение и ненависть. Она осторожно подняла глаза на него,  и в них отразилось недюжинное удивление. У неё даже рот невольно приоткрылся. Губы Лекса растянулись в широкой улыбке:

- Не ожидала меня увидеть, Мейрим?

Она ошарашено мотнула головой. Не ожидала. Ещё бы, увидеть его здесь, в рубище младшего послушника Храма, с лицом, украшенным чёрным и красным.

- Мне интересно только одно: почему? Я обещал тебе свободу к празднику Красной Луны. Разве тебе этого было недостаточно? Зачем было совать нос не в свои дела?

- Ты думаешь, мне нравилось прислуживать тебе, заносчивому иноземному псу? Я - чистокровное дитя долины, а ты - пришлый гость, и не тебе судить наши законы. Это был мой долг.

- Как любопытно... Я думал, у тебя поубавилось энтузиазма за эти пару дней. Оказывается, нет. Может быть, вот это скажет тебе кое-что?

Он помахал в воздухе окровавленной тряпкой и медленно развернул её перед лицом Мейрим.

- Узнаёшь? Совсем ещё юная и невинная. Пока невинная.

- Ублюдок! - Мейрим кинулась вперёд, но Лекс пинком отбросил её назад.

- Сядь, - велел он. - Или твоё место здесь займёт твоя Ясмина. Я заставлю тебя смотреть на то, как те двое молодчиков обрабатывают твою дочурку, а потом поупражняюсь на ней в вырезании узоров на коже. Что ты на это скажешь?

Лекс улыбнулся, снова поглаживая окровавленный лоскут. Каждая мать Хендала своими руками вышивала для своей дочери подол обручального платья. Двух одинаковых узоров быть не могло. Неудивительно, что Мейрим сразу узнала свою работу. Он не трогал дочь Мейрим, во всяком случае, тронул несильно. Лишь пригрозил ножом, велев отдать платье, и выпустил немного её крови. Этого должно было хватить для того, чтобы сломить Мейрим. Но если бы это не подействовало, он бы не раздумывая притащил её дочурку и отыгрался на ней по полной.

- Что тебе от меня надо? - обречённо спросила Мейрим.

Он рассмеялся.

- Посмотри на себя. Ты полностью находишься в моей власти, что мне от тебя может понадобиться? Ты сделаешь всё, что я скажу. Но пусть это будет маленьким сюрпризом.

Он встал и прошёл мимо рабыни, которая застыла в неподвижной позе.

- Что делать? - спросил один из нанятых им головорезов. Лекс безразлично пожал плечами:

- Развлекайтесь, как угодно. Самое главное, чтобы она всё ещё могла стоять на ногах через пару дней.

***

Вошедший поставил на пол ведро. Оно звякнуло о каменный пол и звук повис в тишине каменного холодного брюха. Холодно. Как же здесь холодно. Она и не знала, что в жаркой долине Хендала можно сотрясаться от того, что промерзла насквозь. С глаз сняли повязку. Неожиданно. Обычно жрецы просто ставили ведро,  предлагая как можно скорее справить все свои дела, и грубо совали под нос бокал с ледяной водой, от которой сводило зубы.

Этот служитель же прикасался бережно, будто боясь причинить лишнюю боль. И что самое странное, развязал тугой узел ожерелья с камнем на шее. Так мог прикасаться только он. Но скорее всего это была её фантазия. Тело продрогло настолько, что потихоньку отходит в иной мир, и начинает чудиться невероятное. Ани осторожно открыла глаза и сощурилась почти сразу же от света, который казался ослепительным. Было больно смотреть даже на этот серый полумрак. Она понемногу открывала и вновь закрывала веки, пытаясь привыкнуть. Мужчина тем временем развязал узлы на верёвках, освободив руки, и встал напротив, выжидая чего-то. Чего?

Ани́ открыла глаза, вглядываясь в лицо вошедшего, и невольно отпрянула назад.

- Ты?

Было непривычно видеть его таким: с обритой головой, потемневшим, осунувшимся лицом, в синяках и ссадинах. Но больше всего её удивили черно-красные узоры, оплетающие лицо. Узор начинался на макушке головы и спускался по лицу на шею. Мерзкие метки Хендальских жрецов.

- Убирайся!

Он обхватил её голову и зажал рот ладонью, свирепо сверкая глазами.

- Тише, не так громко... - прошептал он.

Но злость уже закипела внутри, Ани́ впилась зубами в ладонь, сжимая челюсти изо всех сил.

Он зашипел от боли и отпустил руку, но тут же схватил её в охапку и прижал к себе, крепко стискивая в объятиях. Так сильно, что казалось ещё немного - и раздавит.

- Это всего лишь маскировка для того, чтобы проникнуть внутрь храма.

- А мне кажется, что ты уже продал свою душонку в обмен на помилование.

Она вложила в эти слова всё презрение, на которое была способна, и попыталась вырваться. Бесполезно. Держал крепко, прижимая к себе. Против воли её тело расслабилось, согреваясь обжигающими теплом его тела, такого знакомого и желанного. Хотелось завернуться в него с головой, как в одеяло, просто вдыхая его запах.

- Мне плевать на всех выдуманных божков, вместе взятых. Но мне не плевать на тебя. Я не могу оставить тебя здесь.