Пока дышу - надеюсь

— Военно-промышленные комитеты усиленно работают, работают на благо нашего государства. На Особом совещании от них постоянно присутствует действительный статский советник Зернов. Но положение ухудшается. Промышленность пока справляется с военными заказами, но не хватает жидкого и твёрдого топлива, металла и вагонов. Кроме того, некоторые заводы решили резко поднять стоимость своих изделий. Например, это касается кирпичных заводов на Урале. Грузоперевозки падают, нам необходимо…

— Спасибо, Александр Иванович, — перебил его князь Львов, как только Коновалов снова скатился на жалобы. Князю Львову они были не интересны. Он просто не знал, как их решить.

— А что нам скажет министр путей сообщения?

Некрасов встрепенулся и ответил.

— Во Владивостоке скопилось множество грузов, в том числе ожидают отправки три тысячи паровозов и тридцать тысяч вагонов, ранее закупленных в САСШ. Не все они перевезены во Владивосток. Большая часть находится в портовых складах на Тихоокеанском побережье САСШ. Для их перевозки нам не хватает тоннажа и нужно продолжать закупки. Да и эти паровозы мы вынуждены собирать методом крупноузловой сборки.

— Это ещё почему?

— Я разбирался с этим вопросом. Американцы продают нам только машинокомплекты, либо целые паровозы, но только шести-восьмилетней давности, уже порядочно изношенные. По понятным причинам, это нам невыгодно.

— Да, а почему бы нам не перенаправить грузы в Мурманск и Архангельск?

На этот вопрос ответил Гучков.

— Дело в том, что у нас там отсутствует достаточное количество складов, а единственная северная дорога не в состоянии справиться с таким потоком грузов. И, кроме того, у нас нет необходимого торгового тоннажа, мы уже задействовали фрахт японского, но его всё равно не хватает. Нужно принимать меры.

— Вы только озвучиваете проблемы, — отозвался на это донельзя грустный князь Львов. — Каким образом мы сможем разрешить возникшие трудности, я даже не представляю! — и он бессильно развёл руками.

Все вздохнули, а Керенский ещё больше расстроился. Эти люди просто не были готовы и даже не представляли того, с чем им придётся столкнуться. Это не земством командовать, при наличии полиции и работающих государственных институтов.

— Господин Керенский, а что намерены делать сейчас вы в качестве руководителя Петросовета. — Ведь вы остались его руководителем в связи с гибелью Чхеидзе и ранением Скобелева? — задал неожиданный вопрос министр земледелия Шингарёв.

Керенский обвел собравшихся усталым взглядом и ответил.

— Я намерен создать свою партию и призвать вступить в неё всех желающих. После чего провести голосование среди солдатских и рабочих депутатов и утвердить состав нового Исполкома Петросовета. Но и это сейчас не главное, главное — навести порядок в городе, выявить убийц и провокаторов в среде партий, изменивших делу революции. По итогам расследования будет создан революционный трибунал и его прерогативой станет работа по наведению революционной законности. Мы ещё не дожили до Учредительного собрания, а нашу страну уже разрывают политические противоречия. Я чрезвычайно обеспокоен этим.

— Да, действительно. Вы на правильном пути, Александр Фёдорович, — ответил вместо Шингарёва князь Львов. — Это чрезвычайно опасно, чрезвычайно. Я целиком на вашей стороне. Вы решительный человек и это просто превосходно, что вы берёте на себя столь большой груз ответственности.

Шингарёв выслушал ответ Керенского и ответил.

— В этом деле много неясного, а вы исполняете обязанности министра двух министерств, не слишком ли много вы на себя берёте? Что мешает вам переложить данный груз, например, на Скобелева? Да, он ранен, но он выздоровеет и сможет принять на себя заботу о руководстве Петросоветом. Есть, в конце концов, Мартов, Шульгин, Родзянко. Да, о чём я говорю?! Есть же Плеханов!

Керенский мысленно пожал плечами, а на лице изобразил понимание.

— Я об этом не подумал. В любом случае, это вопрос не ближайших двух дней, мы сможем коллегиально решить его позже, прислушавшись ко всем и к каждому. Спасибо!

Шингарёв, а вместе с ним и другие министры, напряжённо прислушивающиеся к разговору, вздохнули с явным облегчением. Особенно явственно вздохнули Милюков, Некрасов и Гучков. Государственный контролёр и обер-прокурор не обратили на ответ Керенского ровным счётом никакого внимания. Совещание переключилось на обсуждение других вопросов.

Оно ещё продолжалось часа два, в течение которых были решены несколько ничего не значащих мелких вопросов, пока не закончилось подписанием ноты Милюкова и торжественными уверениями, что настоящая работа впереди и все должны с ней справиться. Однако Керенский так не считал, да и послезнание истории это только подтверждало.

Он вышел из кабинета Львова и, спустившись в министерство юстиции, выгрузил из саквояжа целую пачку распоряжений и приказов. Их ему подготовил Щегловитов, работавший всю ночь. Заслушав Сомова и раздав указания, Керенский сразу же покинул свой кабинет.