Пока дышу, надеюсь

Снова заревел двигатель кургузой машины и "Виллис" тронулся с места. Населенный пункт уже закончился и начиналась лесополоса. Она тянулась еще по крайней мере километра два, после чего дорога углубилась в лесную чащу. Здесь Беневич увеличил скорость передвижения, желая как можно быстрее пересечь опасный участок пути. Плохая видимость и скверное дорожное покрытие, впрочем, не давали ему возможности двигаться на скорости, превышающей шестьдесят километров в час и это заставляло Беневича нервничать, пристально оглядываться по сторонам. Каково это бывает, чувствовать свою полную беззащитность в то время, когда пулеметчик ведет прицельный огонь по машине, в которой ты сидишь? Ни уклониться от пуль, ни скрыться от них ты уже не можешь. Ты только вжимаешься в кресло от страха и отсчитываешь последние мгновения своей жизни, уповая на то, что тебе повезет остаться в живых...

Человека, вышедшего откуда-то из темноты на обочину дороги, Терешков увидел сразу. Шел он не маскируясь, открыто, но осторожно. Глядя на приближающийся автомобиль, почему-то остановился и, чуть склонив голову посмотрел в сторону "Виллиса". Странная, однако, личность. Такую, наверное, можно было бы поостеречься. Терешков поймал себя на той мысли, что если бы он был простым гражданским, то наверное действительно бы испугался этого человека. Событие непонятное, как и неожиданное, всегда волнует, порождает массу вопросов, ответов на которые не так то просто бывает найти.

Приоткрыв кобуру, старший лейтенант прикоснулся пальцами к своему пистолету. Кто этот путник, спрашивал он себя Что делает он здесь, в такой час? Один ли он? Не хотелось бы думать о том, что появление его вовсе не случайно. Личность, однако, в крайней степени занимательная. Но, сбавлять скорость, чтобы выяснять, кто это такой и куда направляется, сейчас было бы не неразумно, более того, не безопасно.

Никаких провоцирующих к действиям движений мужчина, впрочем, делать не стал, лишь вгляделся в проезжающий мимо него "Виллис", словно пытаясь запомнить его и сидевших в машине людей, потом зашагал по направлению к городу.

Лишь когда лесополосы по обеим сторонам дороги закончились, Беневич глубоко вздохнул и заговорил:

- И чому ми в комендатури не заночувати, старшой лейтенант? Я там мисяц тому таку красиву дивчину запримитив! Кухаркою працюэ. Ох и гарны щи варит! А теперь ось... У лиси цьому хиба що один чорт не живе...

Он говорил что-то еще, негромко, малопонятно, но Терешков его уже не слушал. Он думал о том, что наверное еще долго, после окончания войны, в этих местах будет не спокойно. И работы, даже после проведения зачистки местности от вооруженных трофейным оружием многочисленных бандитских организаций, чистильщикам тут найдется вовсе не мало. Горя и печали тут хватит кому-то на всю оставшуюся жизнь.

Вытащив блокнот, старший лейтенант еще раз пробежался взглядом по своим записям. Марианас Падаба, Штепонас Бразаускас, Кантрус Станкявичюс... Слишком много имен, много допущений и гипотез. И, может статься, что первые двое и впрямь лежат в земле, а третий находится в проверочно-фильтрационном лагере. Теперь старшему лейтенанту казалась весьма сомнительной мысль о том, что человек, которого он разыскивает, может оказаться вором рецидивистом. Тут, вероятно, дела обстоят куда сложнее. Но, как говорил некогда древнеримский поэт Овидий, Dum spiro, spero - пока дышу, надеюсь.

Серое небо, серая земля. Высокая, колючая трава, кроны деревьев, лица людей... Ничто не имеет цвета, и только кровь, которая расползается по земле, в свете бледного, белого солнца, кажется почему-то багровой. Но крови той много. Она просачивается сквозь землю, перемешивается с грязью и заполняет рытвины, воронки от разорвавшихся снарядов, подчиняясь каким-то неведомым физическим законам, наползает на бруствер, стекает в траншею. И некуда порой ступить, чтобы не запачкать в ней свои сапоги.

Странное место. Знакомое, но чужое для его памяти. Вон там, возле покореженного противотанкового орудия, он знает, лежит его друг, Сашка Весельков, убитый в июне сорок первого года. Еще дальше, в глубокой воронке, нашел свою смерть младший лейтенант Делюгин, тот самый, который при жизни своей смеялся и шутил по каждому поводу. Склонившись над котелком, неподвижно сидит якут Омогой Баай и в глазах его до сих пор можно увидеть удивление. Сколько их, этих знакомых ему людей, давно уже не живых, находится здесь, на этой израненной войной земле? И хочется отчего-то кричать, рвать на себе волосы от осознания того, что ты остался в одиночестве здесь, среди мертвецов. Но из глотки вырывается только почти не слышимый хрип. Совершенное безмолвие властвует тут, в мире его воспоминаний. Только голос чей-то тихий и невнятный раздается откуда-то издалека. Голос, зовущий его, вырывающий из сна и страшных его воспоминаний...

- Товарищ старший лейтенант! - толкая Терешкова произнес дежурный у аппарата "ВЧ", - Управление на связи.