Пока дышу, надеюсь

- Это то что моим людям на данный момент удалось найти по интересующему вас лицу, - проговорил комендант, - Некоторые из этих дел были закрыты и отписаны в архив еще до начала войны. Другие были заведены немецкими оккупационными властями и частично были уничтожены в период их отступления. Я просмотрел следственные дела, заведенные немецкой комендатурой по Утянскому району за весь период оккупации. Ничего существенного, к сожалению не нашел. Ведь вот... право, не знаю, как бы удачнее выразиться... Два десятка убийств, ограбления, денежные махинации, мелкие кражи.... Интересующее вас лицо в этих документах не фигурирует. Вообще, в Департаменте полиции Литвы, как мне кажется, были больше обеспокоены недостатком обуви, нижнего белья и верхней одежды, нежели правопорядком в этой на оккупированных нацистами территориях. Но есть и кое что любопытное. Вот посмотрите...

Терешков открыл первую из папок:

"Штепонас Бразаускас (Имя отца: Николас), - прочитал он, - 1921 г. р. урож. нп. Дягучай Утянского района, беспартийный, образование незакончен. Призван на военную службу в октябре 1940 года. Служил водителем грузовика ЗиС-5В в 26-м Отдельном ремонтно-восстановительном батальоне. Сдался в плен немцам в сентябре 1941-го года. Летом 1942-го года направлен в 15-й литовский батальон (на территории Белоруссии), участвовал в проводимой немцами широкомасштабной операции "Болотная лихорадка" с 21-го августа по 21 сентября 1942-го года. Принимал участие в акциях по уничтожению евреев на территории Белоруссии и Литвы с 1942-го по 1944-й годы. Погиб в бою с частями АК в феврале 1944-го года..."

- Штепонас..., - прошептал Терешков, на минуту погрузившись в раздумья, - Нет, не может быть. Не тот..., - он быстро пролистал папку от начала до конца. Фотографии, характеристики от различных ведомств, допросные листы на немецком языке, бланки, объявленные в приказах награды и поощрения, служебные записки, сведения о семье, паспортные данные, политические убеждения... Не найдя уже какой-либо интересной для себя информации, Терешков повернулся к коменданту, - Так вы говорите, что тут в последнее время активизировались "Лесные братья"? Обстреливаются блокпосты, ведется настоящая охота на советских офицеров и политических руководителей?

- Так точно, - пробормотал тот, непонятно отчего удивившись.

Забавный человек, подумалось Терешкову. На передовой, наверное, он не бывал ни разу, оружие в руках держал не часто. Всю войну, может статься, просидел за каким-нибудь канцелярским столиком, а теперь старается произвести впечатление о себе, как о работнике деловом и инициативном. И одежонка у него ладная, хорошо постиранная, отглаженная. Такой не позволит себе одеться в грязную гимнастерку, питаться черствыми сухарями и запивать их грязной водой из ручья. И наверное, даже в самое голодное время он сможет позволить себе пить красное вино, есть сыры и колбасы. Наступит время, когда этому коменданту придется отвечать на неудобные для себя вопросы, но Терешков потому и полагал себя человеком неглупым, что предпочитал не задавать кому-либо вопросов несвоевременных. До той поры, пока этот кто-то не перестанет быть ему полезным...

- Послушайте, майор, - сказал Терешков, - будьте добры, прикажите кому-нибудь принести нам обоим по кружке кофе. Вы ведь пьете кофе? Вот и хорошо. Попросите сделать покрепче...

- Да, конечно, - отозвался комендант. Встав с кресла, он направился к двери.

Проводив его взглядом, старший лейтенант открыл вторую папку.

"Марианас Падаба. (Имя отца: Альгимантас) Позывной "Штапье". 1905 г. р. урож. нп. Антальге Утянского района. Инспектор литовской полиции. Поддерживал служебную связь с учреждением гестапо в Вильнюсе. Хорошо владел немецким, русским и польским языками. После передачи в 1939 г. Вильнюса Литве стал агентом НКВД. После вступления в Литву немецкого вермахта перешел служить в гестапо, принимал участие в допросах арестованных поляков. Приговорен руководством АК к смерти и в марте 1943 года, по дороге на службу был застрелен".

Какая пестрая жизнь! Серьезный человек. Этот натворил, по всей вероятности, черт знает что... И, должно быть, он доставил не мало проблем аковцам, если те внесли его в черный список. Надо бы пробить этого человека по своим каналам, в управление запрос послать. Агент НКВД, или сотрудник гестапо, это вам не мелочевка какая-нибудь, не уголовщина. Такая личность была бы ныне опасна и неудобна для всех без исключения. Весьма сомнительно, что в РСХА решились бы сейчас делать крупные ставки на этого человека...

Вытащив из кармана пачку сигарет, Терешков встал, подошел к окну. Закурил, некоторое время глядя в открытое окно, туда где солдаты выгружали из машины какие-то ящики. Гражданских на улице уже не было. Изредка мимо комендатуры проезжала какая-нибудь машина, или повозка, груженная скарбом. Слышались негромкие голоса, лаяли на редких прохожих собаки. В такие минуты, наверное, можно и позабыть о том, что где-то там, в стороне, идут кровопролитные бои.