Пока есть просекко, есть надежда

Секондо открыл свой бар очень рано. Он поставил один напротив другого два стула. Ученик Стуки попросил кое-что ему разъяснить, прежде чем он встретится с членами Братства просекко. Инспектор хотел понять, действительно ли граф Анчилотто был белой вороной, как об этом говорили. Особенно по части вин и виноградников. Взволнованный Секондо сел напротив Стуки, его взгляд лихорадочно горел.

«Граф никогда не эксплуатировал свои лозы, – начал бармен. – В июле он всегда прореживал лишние гроздья. „Лучше меньше, да лучше!“ – таков был его девиз в вопросах виноделия. Анчилотто производил не больше восьмидесяти центнеров винограда с гектара. Сбор урожая он доверял женщинам – гладильщицам шелка, деликатным, как бабочки. Гроздья укладывались в ящики, будто были сделаны из ценного муранского стекла:[23] так бережно, чтобы ни одна веточка не сломалась и ни одна ягодка не была раздавлена. Господин Анчилотто руководил всеми, как дирижер оркестра. И когда наконец ящики с виноградом были погружены на телеги и готовы к отправке на винодельню, граф окидывал свои сокровища гордым взглядом, полным удовлетворения. Так, наверное, делали и средневековые торговцы специями перед выходом в путь своих караванов, сопровождаемых вооруженными до зубов охранниками.

Но Анчилотто ни на минуту не оставлял свои драгоценные гроздья. Он лично контролировал процессы прессования винограда и винификации, повторяя громким голосом всю процедуру и необходимые параметры: температуру, время ферментации, названия видов используемых винных дрожжей, исключительно местного происхождения, между прочим. В винодельнях никто не смел хитрить с виноградом графа Анчилотто. Он был как пророк бога виноделия, хранитель десяти заповедей вина».

– Почему господин Анчилотто сам не производил свое вино, как это делают многие виноградари?

– Потому что граф был тираном в мире вина, и таким хотел оставаться. Он желал держать все под контролем, вмешиваться в процесс и оказывать давление.

– У Анчилотто случались трения с Братством?

Секондо, прежде чем ответить, постарался тщательно подобрать слова.

– Они не всегда друг друга понимали. Граф был поборником чистоты.

Заметив недоумение инспектора, бармен решил поспрашивать Стуки на случай, если ему с членами Братства придется говорить о вине.

– Я думаю, что вы все знаете о смешивании и выдержке?

Стуки утвердительно кивнул.

– Хорошо. А что вы можете рассказать о букете?

– Есть букет первичный, вторичный и третичный.

– Отлично! А что такое кюве?[24]

– Это результат смешения тихих вин из винограда с разных лоз.

– Довольно расплывчато… Ну, допустим. А кру и терруар?

– Антимама! Все по-французски!

– Э, нет! Никто не в состоянии поколебать мое убеждение в том, что метод вторичной ферментации был разработан итальянцем Мартинотти. Француз Эжен Шарма только спроектировал автоклав.

– Кру и терруар я что-то не припомню.

– Я так и знал! Кру означает особый вид производства, предполагающий превосходное качество, лучшее, которого можно добиться на отдельно взятой территории. Терруар – это то же, что «гений места», но для виноградника. Другими словами, это все те характеристики, которые делают его единственным в своем роде. Включая людей, которые выращивают и собирают виноград.

– Я запомнил.

– Брют?[25]

– Знаю! Вино для брутальных мужчин.

– Что вы такое говорите?! А что тогда, по-вашему, брют натюр?[26]

– Для брутальных мужчин с трехдневной щетиной.

– Вы совсем спятили! Экстра драй?[27]

– Вино, произведенное в оазисах для утоления жажды туарегов.

– Полусухое?

– Вино после долгой диеты.

– Вы ничего не понимаете в винах! Миллезимато?

– Легко! Это фамилия известного владельца виноградников.

– Вы совсем ничего не знаете! Миллезимато – это качественное просекко, изготовленное из винограда одного года, который указан на бутылке. И не ведитесь на надписи наподобие «ноты экзотических фруктов», «аромат полевых цветов, глицинии и акации»

– Это ложь?

– Совсем нет! – Бармен все больше убеждался, что ученик Стуки не выполнил домашнее задание.

– Секондо, я честно вам признаюсь. Я всегда думал, что некоторые определения ароматов вина, такие как белый шоколад или ваниль, – это всего лишь красивые метафоры. Ну или, в крайнем случае, синтетические пищевые ароматизаторы, которые добавляют в бутылки с вином. А все эти поэтические сравнения нужны, чтобы украсить речь модных сомелье, выступающих в телевизионных программах. Я, если откровенно, этих ароматов не чувствую. Может быть, в этом виноват мой нос?