Пока не будешь счастлив

Когда закончилась и моя смена, я даже расстроилась. Что мне делать теперь? Сегодня на вечеринку Кирилла я не пойду. А других планов у меня нет.

Домой я шла не спеша и этим сильно отличалась от других людей. Они все торопились. Будто от того, принесут они домой багет или нет, определится удача на будущий год. Они глупые? Или я глупая? Они счастливые, а я нет. Может, счастливыми могут быть только глупые? Тогда все встанет на свои места.

Только я понимала, что обманываю себя. Ощущение счастья не зависит от ума. А от чего зависит, я понять не могла. Хотя очень пыталась.

Дома я снова услышала:

– Сходи, пожалуйста, за горошком.

– Ты… – начала я, но продолжить не смогла.

Губы отказывались шевелиться, легкие сжались, не впуская воздух. Тело словно взбунтовалось против меня. Отпустило, только когда я решила изменить ответ.

– Хорошо.

Мама обернулась. Она так глянула на меня, что мне захотелось оглянуться и посмотреть, что там за моей спиной такого удивительного. Но мама опередила меня, сказав:

– Неожиданно, но очень приятно. Возьми на всякий случай две банки.

Я кивнула и вышла из кухни. Зачем две банки? Будем есть их до следующего тридцать первого декабря. То есть в тот день они, конечно, закончатся, и придется мне идти за новыми.

Но спорить я не стала. Когда живешь в квартире родителей двадцать третий год, на споры с ними решительности не остается.

Я переоделась, чтобы не пахнуть жареной свининой, и вышла из дома. Шла неспешно. Вглядывалась в людей. Пыталась понять, чем отличаюсь от них. У меня карие глаза, крашеные белые волосы, тонкие губы, острые скулы… Но есть люди с такими же чертами, которые не забыли, что такое счастье. Значит, дело не в физических характеристиках.

В супермаркете было слишком много людей. Я подошла к полкам с консервацией. Они пустовали, что не удивило меня, как не удивили и очереди, суета и всеобщий радостный подъем, обходивший стороной одну меня, словно прокаженную.

– Да, не повезло.

Я обернулась. Рядом встал мужичок в черной куртке, выпирающей на круглом, пивном животе. Он явно был навеселе. Наверное, жена его послала за горошком, как меня послала мама.

В ответ я лишь поджала губы.

– Это четвертый супермаркет, – сообщил он. – Я обошел все магазины на нашем районе, и горошка нигде нет.

Казалось, это его не расстраивает. Словно возвращаться домой ему не хочется. Как и мне. Получается, мы похожи? От этой мысли нос поджался от брезгливости. Нет, мы не похожи. Мужичок – радостный, пусть это следствие алкоголя. А я – несчастна.

– Очень интересная информация, большое вам спасибо, – сказала я.

Конечно, я злилась. Как не злиться? А этот дядька улыбается, как дурак. Точнее, уже не улыбается. Отравившись моим едким тоном, он смутился и, нахмурившись, ушел. А я осталась смотреть на полку, словно от моего взгляда на ней мог вырасти горошек.

Затем я двинулась вдоль полки. Прошла мимо молочки, хлеба, конфет… А потом замерла. Я увидела горошек. Нет, он не появился на полке. Горошек лежал в тележке у бабульки, которая разглядывала шоколадки. Последняя баночка на всем районе, если верить дядьке. Бабулька так сосредоточенно выбирала шоколадку, что не заметит…

– Берите с миндалем, – сказала я. – Это самые…

Я запнулась, потому что бабулька обернулась на меня, и я ее узнала. Та самая, с фиолетовыми волосами и незнанием цены миндального молока. Она держала шоколадку в голубой обертке. Соевая, самая дешевая.

– Нет, спасибо, мне с орешками нельзя – в протезы забиваются.

Она улыбнулась. Не узнала меня. Наверное, когда моя кофта не воняет свиным жиром, а волосы распущены, опознать меня не просто.

Я попыталась ей улыбнуться, пока внутри крепла решительность.

– Нет, вы присмотритесь, она очень вкусная.

Пока бабка разглядывала шоколадку, я вытащила из ее тележки горошек и сунула под куртку.

Бабка всматривалась в цену, но покачала головой, когда поняла, что она в два раза больше той, что указана под соевой шоколадкой.

– Нет, девушка… – она запнулась.

Доселе бабулька улыбалась, а тут вдруг перестала. Сердце екнуло. Неужели заметила горошек?

– Мы с вами случайно не знакомы?

Я пожала плечами, сунув руки в карманы.

– Вряд ли, – ответила я. – Нет… Точно не знакомы. До свидания.

Я развернулась, чтобы пойти к кассе. Бабка крикнула мне вслед:

– С наступающим вас!

Она мне улыбнулась, но я не смогла ответить ни на ее улыбку, ни на слова. Как она может улыбаться? Разве не ужасно быть человеком, который покупает не то, что хочет, а то, что дешевле?

Я бросилась в конец очереди и встала, надеясь, что бабка не увяжется за мной.

Нервы были на пределе. Жестяная банка, самая обыкновенная, кололась и обжигала холодом. То она казалась мне мокрой, то жутко тяжелой. Когда кто-то толкнул меня, я едва не упала – совсем потеряла связь с физическим миром.

– Куда вы прете?! – заорала я, развернувшись.

Там стояла девушка, ненамного старше меня. Она выкладывала продукты и даже не заметила, что пнула меня. На крик она подняла голову и сказала совершенно спокойно:

– Я вас не трогала.

– Я чуть не упала!

– Виноваты только ваши ноги.

– Нет, это ты, корова, толкнула меня и не заметила!