Пока не остыл кофе

– Ой, да лад­но те­бе… по­че­му? – спро­си­ла Ко­та­ке с неудо­воль­стви­ем.

– Не­мо­ло­дая су­пру­же­ская па­ра, си­дя­щая вме­сте вот так… Неа, – ска­зал Фу­са­ги немно­го раз­дра­жен­но. Бо­роз­ды меж­ду его бро­вя­ми углу­би­лись. Он вся­че­ски де­мон­стри­ро­вал, что не в вос­тор­ге от этой идеи. Но ко­гда Фу­са­ги так хму­рил бро­ви, это не го­во­ри­ло о его недо­воль­стве. На­про­тив, так он де­лал в хо­ро­шем на­стро­е­нии.

Ко­та­ке зна­ла его слиш­ком хо­ро­шо, она сра­зу по­ня­ла это.

– Да, вер­но… мы и есть су­пру­же­ская па­ра… – со­гла­си­лась она, улы­ба­ясь. Она бы­ла так ра­да слы­шать сло­во «па­ра» из уст Фу­са­ги.

– Ну!.. Не будь та­кой за­ну­дой!

Те­перь от лю­бых слов Фу­са­ги на нее на­ка­ты­ва­ли вол­ны но­сталь­гии и сча­стья. Ко­та­ке рас­се­ян­но от­хлеб­ну­ла ко­фе.

– Ой! – вос­клик­ну­ла она, за­ме­тив, как силь­но он остыл.

Вне­зап­но Ко­та­ке осо­зна­ла, как ма­ло у нее вре­ме­ни. Она долж­на бы­ла осу­ще­ствить за­ду­ман­ное до то­го, как ко­фе осты­нет.

– Слу­шай, я кое о чем хо­чу те­бя спро­сить.

– О чем же?

– Есть ли что-ни­будь… что ты хо­чешь мне пе­ре­дать?

Серд­це Ко­та­ке бе­ше­но за­би­лось. Ес­ли бы это бы­ло пись­мо, на­пи­сан­ное до на­ча­ла бо­лез­ни, это мог­ло бы быть да­же и лю­бов­ное пись­мо.

«Аб­со­лют­но невоз­мож­но…»

– твер­ди­ла она се­бе. Но ес­ли это прав­да… Она ис­пы­ты­ва­ла ди­кое же­ла­ние про­честь его, оправ­ды­вая се­бя неле­пым пра­ви­лом, что ни­ка­кие ее дей­ствия не из­ме­нят на­сто­я­щее.

– Что?

– Я го­во­рю об этом… – Ко­та­ке на­ри­со­ва­ла кон­тур кон­вер­та в воз­ду­хе паль­ца­ми, как ей по­ка­за­ла Ка­зу.

– …

Ло­бо­вая ата­ка при­ве­ла к то­му, что Фу­са­ги на­сто­ро­жил­ся. «Я все ис­пор­ти­ла», – с ужа­сом по­ду­ма­ла Ко­та­ке, уви­дев его тре­вож­ное вы­ра­же­ние ли­ца. Она вспом­ни­ла по­хо­жее со­бы­тие, ко­то­рое про­изо­шло вско­ре по­сле их сва­дьбы.

Фу­са­ги при­го­то­вил по­да­рок на день рож­де­ния Ко­та­ке. За день до со­бы­тия она слу­чай­но за­ме­ти­ла его сре­ди ве­щей Фу­са­ги. Ни­ко­гда преж­де не по­лу­чая от него по­дар­ков, Ко­та­ке об­ра­до­ва­лась. В день рож­де­ния, ко­гда Фу­са­ги вер­нул­ся с ра­бо­ты, Ко­та­ке бы­ла так взвол­но­ва­на, что спро­си­ла: «Раз­ве у те­бя нет для ме­ня се­го­дня че­го-ни­будь осо­бен­но­го?» Но услы­шав это, Фу­са­ги за­мкнул­ся. «Нет, ни­че­го», – ска­зал он. На сле­ду­ю­щий день она на­шла свой по­да­рок в му­со­ре. Это был си­ре­не­вый пла­ток.

Ко­та­ке по­чув­ство­ва­ла, что по­вто­ри­ла ту же ошиб­ку, что и в про­шлый раз. Фу­са­ги нена­ви­дел, ко­гда ему ука­зы­ва­ли де­лать то, что он со­би­рал­ся сде­лать сам. Те­перь Ко­та­ке бо­я­лась, что да­же ес­ли бы у Фу­са­ги и бы­ло пись­мо, он ни­ко­гда не от­дал бы его, осо­бен­но лю­бов­ное пись­мо. Она рас­ка­и­ва­лась в сво­ей неосто­рож­но­сти, тем бо­лее что вре­мя под­жи­ма­ло. Фу­са­ги все еще вы­гля­дел встре­во­жен­ным. Ко­та­ке улыб­ну­лась ему.

– Из­ви­ни. Я ни­че­го не име­ла в ви­ду. По­жа­луй­ста, за­будь об этом, – про­из­нес­ла она лег­ко­мыс­лен­ным то­ном. Что­бы под­черк­нуть, что для нее это не име­ло зна­че­ния, она за­ве­ла раз­го­вор о пу­стя­ках:

– По­слу­шай, я про­сто по­ду­ма­ла… по­че­му бы нам не при­го­то­вить

су­ки­я­ки

се­го­дня ве­че­ром?

Это бы­ло лю­би­мое блю­до Фу­са­ги. Обыч­но та­кая пер­спек­ти­ва под­ни­ма­ла ему на­стро­е­ние, но сей­час, по­хо­же, это­го бы­ло недо­ста­точ­но.

Ко­та­ке мед­лен­но до­тро­ну­лась до чаш­ки и про­ве­ри­ла тем­пе­ра­ту­ру ко­фе ла­до­нью. Все бы­ло в по­ряд­ке. У нее еще оста­ва­лось вре­мя. И Ко­та­ке ре­ши­ла на­сла­дить­ся дра­го­цен­ны­ми ми­ну­та­ми с му­жем. Она хо­те­ла на вре­мя за­быть про лю­бов­ное пись­мо. Су­дя по ре­ак­ции Фу­са­ги, он дей­стви­тель­но на­пи­сал его. Ес­ли бы это бы­ло не так, он бы сра­зу от­ве­тил: «О чем ты, черт возь­ми, го­во­ришь?» Ес­ли бы она про­дол­жа­ла упор­ство­вать, он бы в кон­це кон­цов вы­бро­сил пись­мо. Ко­та­ке ре­ши­ла по­ме­нять стра­те­гию и по­пы­та­лась из­ме­нить на­стро­е­ние Фу­са­ги.

Ко­та­ке по­смот­ре­ла на Фу­са­ги. Его ли­цо все еще оста­ва­лось се­рьез­ным. Но с дру­гой сто­ро­ны, он все­гда был та­ким. Он не хо­тел, что­бы она ду­ма­ла, что он мгно­вен­но раз­ве­се­лит­ся, про­сто услы­шав сло­во «су­ки­я­ки». Та­ков был Фу­са­ги до бо­лез­ни Альц­гей­ме­ра. Но да­же его угрю­мое ли­цо бы­ло для нее очень до­ро­го.

– О, я по­нял… Я ви­жу, что про­ис­хо­дит… – ска­зал Фу­са­ги с мрач­ным ви­дом. Он встал со сту­ла у бар­ной стой­ки и по­до­шел к ней.

– Что ты име­ешь в ви­ду? – в ис­пу­ге спро­си­ла Ко­та­ке у гроз­но на­вис­ше­го над ней Фу­са­ги, свер­лив­ше­го ее гла­за­ми. – Что слу­чи­лось?

Ко­та­ке вскрик­ну­ла. Она ни­ко­гда рань­ше не ви­де­ла Фу­са­ги та­ким.

– Ты из бу­ду­ще­го… вер­но?

– Даааа… – бы­ло безу­ми­ем от­ве­чать так, но Ко­та­ке рас­те­ря­лась. Он был прав – она при­шла из бу­ду­ще­го.

– Ээ­ээ… по­слу­шай… – Ко­та­ке по­пы­та­лась вспом­нить пра­ви­ло, ко­то­рое гла­си­ло бы: