Пока не остыл кофе

У отца Кей Митинори Мацузава тоже было слабое сердце. Когда Кей училась в третьем классе начальной школы, он упал в обморок на работе. После этого он часто лежал в больнице, а год спустя умер. Кей было девять лет. Она всегда была общительным, веселым и улыбчивым, но в то же время очень чувствительным и ранимым ребенком. После смерти ее отца Митинори что-то изменилось в девочке, ей казалось, что она почернела изнутри. Впервые столкнувшись со смертью, Кей назвала ее темной коробкой. «Если ты однажды забрался в эту коробку, то уже никогда не выберешься наружу», – думала она. Ее отец был заперт в этой ловушке – в этом ужасном и одиноком месте, где ты не можешь ни с кем встретиться. Каждую ночь Кей думала об этом и не могла уснуть. Постепенно улыбка исчезла с лица девочки.

Реакция ее матери Томако на смерть мужа была совсем другой. Улыбка не сходила с ее лица. Она никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. Они с Митинори были обычной скучной семейной парой. Томако плакала на похоронах, но с того дня ее лицо никогда не омрачалось. Она улыбалась намного чаще, чем раньше. Кей никак не могла понять, почему ее мать ведет себя так. Однажды она спросила ее: «Почему ты так счастлива, ведь отец умер? Разве тебе не грустно?» Томако, знавшая, что Кей называла смерть темной коробкой, ответила ей так: «Ну, если твой отец видит нас сейчас из той самой темной коробки, как тебе кажется, о чем он думает?»

Томако, которая испытывала к покойному мужу самые добрые чувства, пыталась исчерпывающе ответить на обвинительный вопрос Кей: «Почему ты так счастлива?»

«Твой отец ушел в эту коробку не потому, что хотел. На то была своя причина. Он должен был уйти в ту коробку. Если бы твой отец мог видеть, как ты плачешь каждый день, что бы он, по-твоему, подумал?

Наверное, это бы его расстроило. Ты знаешь, как сильно твой отец любил тебя.

Не кажется ли тебе, что ему было бы больно видеть несчастное лицо того, кого он любил?.. Так почему бы тебе не улыбаться каждый день, чтобы твой отец мог улыбаться из своей коробки? Наши улыбки позволяют твоему отцу улыбаться. Наше счастье позволяет твоему отцу был счастливым в своей коробке». После такого объяснения глаза Кей наполнились слезами.

Томако крепко прижала Кей к себе и тоже заплакала, позволив себе это впервые со дня похорон.

(«Моя очередь следующая – идти в коробку…»)

Кей наконец поняла, как тяжело было ее отцу. Ее сердце сжалось от мысли о том, что он чувствовал, зная, что его время истекло и он должен покинуть свою семью. Она также впервые поняла всю глубину слов матери и всю глубину ее чувств к мужу.

* * *

Через некоторое время все вокруг начало приобретать знакомые очертания.

…

Кей оказалась в будущем и теперь внимательно осматривала кафе.

Темно-коричневые, блестящие, как оболочка каштанов, толстые опоры и деревянная балка, пересекающая потолок, стены отделаны глиняной штукатуркой со столетней патиной, трое старинных часов… Тусклое освещение окрашивало все кафе в оттенок сепия, и было неясно, день за окном или ночь. Под деревянным потолком медленно и беззвучно вращался вентилятор. Ничто не указывало на то, что Кей прибыла в будущее на десять лет вперед.

Тем не менее отрывной календарь рядом с кассой действительно показывал 27 августа, но ни Казу, ни Нагаре, ни Котаке нигде не было видно.

Вместо них за прилавком стоял мужчина, наблюдавший за Кей.

– Что? – Кей была сбита с толку, увидев человека за стойкой. Она его не знала. Человек был в белой рубашке и черном жилете. Совершенно очевидно, что он работал в кафе. Он не удивился, что Кей внезапно появилась на том самом месте, должно быть, он знал о специальном стуле для путешествий во времени.

Мужчина ничего не говорил, он просто молча смотрел на Кей. Он не обратился к нежданной гостье, и это свидетельствовало о том, что он здесь не посторонний, – сотрудники кафе вели себя именно так. Через некоторое время мужчина начал со скрипом протирать стакан, который держал в руках. Среднего телосложения и среднего роста, лет тридцати, может, сорока… он выглядел как обычный официант. Его манеры были не самые дружелюбные, а от правой брови до правого уха протянулся большой шрам от ожога, из-за которого мужчина явно комплексовал.

– Эм, извините меня…

Обычно Кей не беспокоило, насколько общительный человек ее собеседник. Она могла завести разговор с кем угодно. Но сейчас Кей была выбита из колеи всем происходящим. Она говорила с мужчиной, как будто была иностранкой, плохо владеющей местным языком.

– А где ваш управляющий?

– …управляющий?

– Да, управляющий кафе, он здесь?

Человек за стойкой поставил стакан на полку.

– Наверное, это я… – ответил он.

– Что?

– Простите, а в чем дело?

– Правда? Вы управляющий этого кафе?

– Да.

– …здесь?

– Да.

– …этого кафе?

– Да.

– Правда?

– Ага.

(«Этого не может быть!»)

Кей в изумлении отпрянула.

Человек за прилавком был шокирован реакцией Кей. Он прекратил работу и вышел из-за стойки.