Пока не зазвонил телефон

— Оставь себе, — говоря о почти опустевшей бутылке, тоном доброго господина произнес убийца. — Поговорим?

— Поговорим, — утирая губы тыльной стороной ладони, согласился следователь.

— Меня, майор, интересует лишь один вопрос. И от того, как честно ты на него ответишь, зависит, какой смертью ты умрешь — долгой и мучительной или безболезненной и быстрой.

— А пообещать, что оставишь меня в живых, не мог? — хмыкнул Гущин.

— Зачем? Ты ж умный человек, майор. Я не хочу тебя обманывать и надеюсь, — Водяной криво усмехнулся, — на ответную любезность.

Стас обратил внимание, что Михаил не называет его по имени, то есть старается не персонифицировать потенциальную жертву. Он уже вычеркнул Станислава Гущина из списка живых и не собирался этого скрывать.

— Но если я совру, то ты начнешь меня пытать?.. А не боишься, что от боли я скажу тебе то, чего ты ждешь, а не правду?

— Надеюсь, ты не доведешь до этого, — с абсолютным равнодушием к судьбе пленника высказался Водяной. — Итак, я спрашиваю…

— Подожди! А я могу рассчитывать на ответную любезность? — Михаил поднял брови, и следователь продолжил: — Я могу спросить тебя, зачем ты убивал девушек? Ты ж ничего не теряешь, поговорив со мной.

— Господи, — поднимаясь и глядя на Стаса свысока, пробормотал убийца, — а я-то ведь назвал тебя умным человеком. Ты в самом деле думаешь, будто каждый преступник… скажем прямо — серийный убийца — ждет не дождется возможности выговориться? Поблистать?

— Нет.

Стас совершенно честно так не думал. Миф, что, мол, каждый маньяк мечтает быть пойманным и начинает как-то выводить на себя следствие, майор считал полнейшей бессмыслицей. Белибердой. Серийные убийцы попросту заигрываются с безнаказанностью, начинают ощущать себя гениальными злодеями, и отсюда возникают ошибки, приводящие к их поимке.

— Я, Миша, хочу понять твои мотивы. Хотя бы перед смертью.

— Я подумаю. Ничего обещать и обманывать не буду. Подумаю над твоей просьбой, майор. А пока спрашиваю. — Водяной опять присел на корточки и, внимательно вглядываясь в лицо следователя, проговорил: — Мой отец… Дмитрий уже рассказал о том, что в ночь убийства домработницы он был на берегу и что-то видел?

Стасу совершенно не пришлось изображать удивление. Он ожидал, что убийцу интересует собственная шкура, ход расследования, найденные улики, последует вопрос: поверили ли следователи в финт с подставкой Редькина?.. От неожиданности Гущин выдал искреннюю реакцию.

— Дима? — переспросил недоуменно.

И тут же захлопнул рот! Заметил, как ресницы Водяного на мгновение метнулись вниз, то есть последовала реакция невольного одобрения. (Микромимикой лица чрезвычайно трудно управлять, тонус мышц редко кому удается контролировать.) Пока, судя по всему, Михаил доволен услышаным. Невольно, но одобрил.

Стас, конечно, еще не разгадал, в чем конкретно может крыться интерес убийцы к родному отцу. Чувствуя, будто ступает на тонкий лед или выходит на минное поле, майор продолжил развивать успех в подсказанном ключе.

— Не понимаю, — пробормотал, цепляясь за истинную реакцию непонимания происходящего. — При чем здесь твой отец? Он-то каким боком к убийствам?!

В следующий момент уголки губ Михаила сместились вниз, и Гущин понял, что жизнь его висит на волоске! Маньяк узнал все нужное и стал явно безразличным к следователю. Не отвечая на вопрос, он спокойно размышлял: убить майора сразу или еще немного повыспрашивать? Источник информации из Гущина все-таки ценный.

Сыщик подогрел его интерес:

— У нас, конечно, много версий, но Диму всерьез мы как-то не рассматриваем и…

— Объясни, — убрав из взгляда леденящий приговор, приказал убийца.

Уф! Отпустило. Гущин выиграл первый раунд, сумел-таки заинтриговать.

Представив, что наступил на мину-лягушку и та рванет от малейшего неосторожного движения, Стас выдал наиболее очевидное объяснение:

— Твой отец отсутствовал в России на момент одного из убийств.

— Понятно. Еще вопрос. В доме Редькина вы искали только порох и форму для отливки дроби или…

— Или, — нашел в себе силы усмехнуться Станислав.

— То есть… Федю вы подозреваете. Так?

— Не совсем. Ты ж понимаешь, что Редькин тоже не на первом месте в списке…

— Почему это? — В голосе убийцы сыщику послышалось разочарование.

— Типаж не тот.

— Вас ждет сюрприз. — Михаил самодовольно выпятил подбородок. — Точнее, твоих коллег ждет.

— Это навряд ли, — усаживаясь поудобнее и как бы готовясь к длительному разговору, произнес следователь. (В подобных играх важна любая мелочь! Поза должна создавать настрой для продолжения общения!) — Редькин — фикция. Это видно невооруженным взглядом…

— Меня это не интересует, — оборвал убийца. — Все скоро перевернется, майор, и я не хочу это обсуждать.

Стас не понял, уязвлен ли Михаил его пренебрежением или действительно уверен, что сможет убедить следствие в причастности Федора к убийствам. Водяной подбросит или уже подбросил какую-то улику, накрепко привязывающую Редькина к «русалкам»?

Ниточка, связующая Стаса с жизнью, до звона натянулась! Убийца мог в любой момент принять решение: Гущин ему больше не нужен. Не интересен.