Пока Париж спал

– Можно я спрошу, если вы не против… Вы ведь тоже не завели детей.

Лаффитт опускает глаза и отрицательно качает головой. Когда он наконец снова их поднимает, то выглядит рассеянно, будто полностью отдался воспоминаниям.

– Простите. – Жан-Люк не знает, о чем еще говорить. Они ступили на опасную территорию, и он старается поскорее выбраться оттуда.

Но тут Давид моргает и начинает говорить, устремив взгляд куда-то вдаль:

– Было непросто, когда мы вернулись. Физический труд, голод, жестокость – все это сильно отразилось на нас. Мы изменились, наши тела больше нам не принадлежали. Мы не были больше молодой парой. Думаю, мы чувствовали себя…

Он заглядывает в глаза Жан-Люку, сам удивляясь тому, как много сказал.

– Потребовалось немало времени, прежде чем мы снова смогли почувствовать себя людьми, самими собой. И все это время мы не теряли надежды найти Самюэля. Я хотел попробовать завести второго ребенка, но Сара не хотела, просто не могла. Она часто плакала. Ей просто хотелось вернуть нашего ребенка.

– И теперь так и случилось.

– Но это больше не наш сын, разве нет? Если бы… если бы вы отыскали нас после войны. Все сложилось бы совсем иначе.

Давид вздыхает.

– Десять минут! – кричит надзиратель.

– Расскажите мне, как он поживает теперь, – говорит Жан-Люк. – Прошу. Ваша жена сказала, что у него ужасная сыпь… Ему лучше?

Лаффитт выглядит потерянным – он задумался и потерял нить разговора. Он собирается с мыслями и отвечает:

– Нет, не лучше. – Его взгляд встречает глаза Жан-Люка. – Хорошо, хотите знать правду? Я расскажу.

Давид тянет себя за бороду и наклоняется вперед.

– Бедный ребенок ужасно переживает. Он отказывается говорить по-французски, плачет почти каждую ночь и покрылся сыпью с ног до головы. На прошлой неделе ему наконец-то удалось сбежать от нас. Его нашли в Гавре, где он пытался сесть на корабль до Америки.

– Нет! Боже, нет! – Жан-Люк откидывается на спинку стула и хватается руками за голову. Что они сделали с Сэмом? Его живот скручивает от боли, будто кто-то пронзает его ножом изнутри. Ему трудно дышать.

Приближается надзиратель.

– Пять минут.

– Сара, – тихо произносит Лаффитт. – Ей трудно видеть своего сына в таком состоянии. Мне тоже непросто, но я стараюсь думать о будущем, видеть картину целиком. Но Сара видит только, что ее ребенок страдает. Это ее убивает.

Глава 87 Сара

Париж, 3 ноября 1953 года

Пока Давид навещает Бошама, а Сэм прячется в своей комнате, Сара достает писчую бумагу для особых случаев. Она хранит ее в деревянной шкатулке, в толстой пачке бумаги спрятана засушенная роза. Ей предстоит написать самое важное письмо в жизни. Она аккуратно наполняет ручку чернилами, думая о Давиде и о том, как сложно ему будет принять это решение. Но ему не удастся остановить ее, потому что она дала обещание Богу. Вера Давида непоколебима, и он никогда не позволит Саре поставить под угрозу отношения с Богом, нарушив клятву.

Дорогая миссис Бошам,

Я пишу вам это письмо с разбитым сердцем.

Самюэль здесь не счастлив. Мы больше не знаем, что делать. Мы не можем смотреть, как тяжело он переживает разрыв с вами и своим домом. Я взываю к вам в полном отчаянии. Вы нужны ему. Приезжайте, пожалуйста, сюда.

Сара Лаффитт

Щелкает замок входной двери. Сара отрывается от письма. Перед ней стоит Давид, его плечи поникли, а сам он побледнел. Муж потирает глаза и смотрит на жену.

Сара не встает со стула, а просто смотрит на него, замечая, каким измученным и усталым он стал. Ей даже не хочется спрашивать, как прошла встреча с Бошамом – ей и так очевидно, сколько боли она ему причинила.

По щеке Давида стекает слеза, затем еще одна. Он все еще не двигается. Как Сара может утешить его? Ей нечего ему предложить, только сдаться. Давид хочет, чтобы она была упорной и изо всех сил держалась за сына, несмотря ни на что. Но Сара слишком любит Сэма.

Она даже не замечает, как слезы стекают уже и по ее щекам, пока одна из них не падает на бумагу, размывая чернила. Опустив голову, чтобы рассмотреть синие кляксы, она чувствует, что сзади к ней приближается Давид и прижимается своей щекой к ее щеке. Она знает, что муж читает письмо. Затаив дыхание, Сара ждет, когда его боль и злость вырвутся наружу.

– Сара, – еле слышно бормочет Давид. – Сара.

Он обхватывает ее руками и прижимает к себе. Сара не сопротивляется.

– Прошу тебя, не плачь. Пожалуйста.

– Но ты сам плачешь.

Давид берет в руки ее лицо и целует каждую слезинку.

– Наш сын выжил. Этого достаточно, Сара. Больше ничего и не надо.

Глава 88 Шарлотта

Санта-Круз, 9 ноябяря 1953 года