Пока цветет сирень

Иван Александрович разрешил мне самой распеться, в первый раз. Обычно, на занятиях он сам это делал. А у меня внутри было столько энергии, что казалось, смогу взять верхнее «до» сразу, без распевки. Но всё же рисковать не стала. Переобувшись из галош в лаковые черные туфли, критично рассматривала себя в зеркале. Туфли явно шли наперекор цвету платья. Но ничего исправить нельзя, туфли были единственными и только концертными. Я их купила в прошлом году и про себя молилась, лишь бы не вырасти. Купить новые сейчас было сложно, деньги нужны были на семью и на лекарства маме.

До выхода на сцену оставались минуты. И тут в репетиционный зал заходит Дмитрий. Он постучался, но не дожидаясь ответа, позволил себе войти. Я стояла спиной к двери и поздоровалась с его отражением. Он, улыбнувшись, ответил мне в зеркале. Так и стал дальше общаться с моим отражением:

– Аня, я обещал и вот я здесь! – сказал он, сняв шляпу, как герой из книги.

Меня смущали подобные жесты, я не привыкла к манерам городских, и начала злиться, что не соответствую. Скорее всего, он будет меня держать в жутком напряжении, с таким слова не проронить. И я подумала оборвать все мысли о нем, как о каком-то серьезном будущем. Решила, что в лучшем случае буду дружить. И, наконец, повернувшись к нему лицом, глядя прямо в глаза сказала:

– Мне пора! А вы… вы идите в зал и слушайте меня оттуда! А сюда нельзя приходить никому! – я почувствовала, как горят щёки и начали трястись колени. От волнения ещё больше разозлилась:

– 

Всё!! Идите и слушайте! И не забудьте закрыть дверь с той стороны!! – и с этими словами, вышла, оставляя поклонника в полной растерянности и непонимании.

Я вышла на сцену в зале, полным зрителей. В первом ряду сидел Сашка и нагло лопал мороженное. Я хотела погрозить пальцем, но взяла себя в руки.

Первое отделение меня слушали, затаив дыхание, все мои родные, даже мама нашла в себе силы прийти.

Я видела Дмитрия. Он сидел в третьем ряду, но я почему-то боялась встретиться с ним взглядом. Пела тогда песни из фильмов «Весна», «Цирк» и «Волга-Волга». Не все, кто жил в селе, тогда видели эти фильмы, но музыка нравилась многим. А завершила отделение двумя романсами Чайковского. Последние произведения пелись уже на исходе сил, в горле пересохло, и я сгорела эмоционально, ещё, когда распевалась. Я чувствую, как покалывает ноги от туфель, которые не предназначены для длительного ношения. Они жмут мне в пальцах, и я мечтаю от них избавиться, как только уйду за кулисы. После небольшого перерыва началось второе отделение, и я стала глазами искать Дмитрия. Теперь мне было неловко, что его так неуклюже отставила. Искала, но так и не нашла, а его кресло было пустым. Я сразу же сникла, и петь стало в тягость. Дотянув мою любимую арию Шамаханской царицы, я быстро покинула сцену. Мне было приятно слышать комплименты и похвалу моего учителя, да и зрители благодарно улыбались, заявляя, что непременно придут ещё.

Уже в дверях, на выходе, я лицом к лицу столкнулась с Дмитрием, который достал из-за спины пышный букет белоснежной сирени. Он сказал тогда:

– 

Я заметил, что в вашей прическе цветки сирени. Может быть вы любите эти цветы?

Я ошалела от счастья, но виду не показала. И научившись у своей сестры, надменно поднимать одну бровь, произнесла: «Спасибо! Была рада вас видеть!» Потом, через паузу добавила: «Что ж, приходите ещё, коль нравится» – тут я поняла, что последние два слова были лишними. Сразу покраснела и раздражаясь на собственную слабость, проговорила, с расстановкой: «До сви-да-ни-я, Дмитрий!» – и пошла, приподняв обеими руками платье и вышагивая галошами, представив, как ходили барышни, держа спину ровно, придерживая подолы. Мне тогда казалось, что со стороны я выглядела эффектно.

Я очень не хотела, чтобы он узнал о моей работе на заводе. И вообще, поняла, что предательски стесняюсь своей семьи. В голове было тысяча мыслей: «А что, если он узнает? А вдруг?..». И все эти доводы мне не давали покоя. Ведь самое страшное – разочаровать объект восхищения. И тогда, я начала придумывать историю как выкрутиться, чтобы никогда его не представлять родителям. Моим спасителем будет Катя! Так я решила. Старшей сестрой я гордилась. Она всем нам во многом подавала пример, да и жила в городе. И в случае чего, можно будет наведаться к ней в гости вместе с Ним. Если, конечно, он ещё придёт. Так я шла домой длинной дорогой, поскальзываясь на размякшей от дождя земле и собирая подолом платья воду из луж.

***

Май подходил к концу. Пышное цветение с изумрудными клейкими листочками, постепенно преображалось в зрелую летнюю радость. Где наши игры с сестрами в «Нептуна», когда под первыми майскими лучами солнца вода нагревалась до температуры тела, а то и выше? Где наш смех? Я чувствовала, как взрослела. По вечерам теперь ходила на танцплощадку, где играли танго и фокстрот. Танцевать мне хотелось так же хорошо, как петь. Иван Александрович в этом году позволил себе взять отпуск в июне. Он уехал в Крым, во всесоюзную здравницу Алупку, а я была предоставлена самой себе.