Пока цветет жасмин (СИ)

Но когда по Эдему пошла молва об отношениях Гейба и Орабель (некоторые даже говорили, что парочка хотела пожениться), какие-то странные и былые чувства ненависти вспыхнули в сердечке Марсель. Нет, это были совсем не чувства любви, былой любви, и даже не чувства ревности. Это были чувства ненависти и мести. Особенно мести. Мести за то, что она оказалась брошенной и преданной возлюбленным, а он её только использовал для своих любовных утех. Ну и для любовных игр в постели.

— Орабель, не положено! — коротко отозвалась Марселина, сверкнув голубыми глазами.

Она с вызовом стала смотреть на свою подругу по гарнизону.

Да, после смерти Рафаэля, Орабель перешла на службу в армию Михаила и теперь служила в одном гарнизоне с Марсель.

— Михаил мне разрешил! Следуй его приказу! — насупилась брюнетка, не собираясь отступать. — Пропусти меня к Габриэлю! Или ты игнорируешь приказ нашего командира?! Ты же знаешь, что тебе будет за неповиновение, м? Давно не сидела здесь?

— Не твоего ума дело! — вскричала Марселина. — Сиськи в руки и на выход! Я сказала не положено, значит, не положено! И вообще, свали отсюда, а? Ты мне вчера ещё в Эдеме все мозги проела. Я от тебя скоро лысой стану. Орабель, знаешь, ты идиотка. Ты просто дура…

— Сбавь обороты! — прошипела сквозь зубы брюнетка, в глазах которой стал разгораться огонек гнева, ненависти и злости.

— Или что? Так вот, на чем это я, — Марселина оскалилась и, словно делала это специально, с издевкой продолжила: — Твой Габриэль самый настоящий сладкоежка-альфонс. Он вообще не только неправильный архангел, он самый настоящий бабник. А почему? Ты знаешь? Он со мной год встречался. Также, как и с тобой сейчас. А потом… Потом он меня бросил, потому что я ему надоела. Я была для него просто игрушкой, куклой. И он решил избавиться от неё! Да он тебя, слепую сиськатую маслодойку просто использует для своих любовных потех. Ему надоела одна, возьму другую на вечер. Наиграюсь с этой курвой, брошу её и новую себе найду! Мы все для него как игрушки! Просто его куколки, которых он использует для своих похотливых, амурных лямуров. Альфонс! Он с многими уже перевстречался, и многие побывали в его архангельской постельке. Он тебя просто поматросит и бросит. Поиграет с тобой и оставит! Ты думаешь, у вас любовь?! Черта с два. Любовь… Все его действия сводятся к сексу! Уж я-то знаю. Как ты понять этого не можешь? Ты думаешь, ты нужна этому похотливому огузку?!

Орабель слушала Марселину, и с каждым словом произнесенным той брюнетка закипала, словно чайник, и еле сдерживалась, чтобы не ударить ненавистную соперницу. Слушать такое про своего возлюбленного, про своего жениха, было выше её сил. Никому Бель не давала в обиду сладкоежку, и за него она готова была глотку перегрызть.

— Закрой рот, маленькая потаскушка, — зашипела Орабель, еле сдерживая в себе гнев и злость. — Если он тебя бросил, значит, плоха ты была… Знаешь, мне кажется, ты ему просто сейчас мстишь, что он оставил тебя. Я знаю, что Гейб никогда не отказывал себе в прекрасном и с многими встречался, но сейчас он другой. Он предан мне. Мы почти помолвлены, и скоро свадьба у нас. И не смей о нем так говорить. Ты просто сама похотливая сучка, которая просто мстит ему и завидует мне. Габриэль — самый лучший парень и самый и лучший архангел. Мы с ним на Земле вдвоем были. Он был моим другом, братом. Мы вместе жили, и нам было хорошо. Мы гуляли, смеялись, и он научил меня всему тому, что так прекрасно. Он научил меня любить жизнь и радоваться всему тому, что есть в этой жизни: каждому лучику солнышка, радуге, каждому цветку. И веселиться! И что счастье можно найти даже в шоколадных конфетах, и для веселья и радости много не нужно. Он самый лучший, позитивный и он мой сладкоежка. И не смей о нем так отзываться. Если он тебя оставил, значит так нужно было. А меня он никогда не оставит. У нас крепкая, сильная любовь. Любовь, из-за которой я даже брата его убила, и любовь, когда он меня защитил от архангельского меча Рафаэля. Это истинная любовь, которую ты, мерзкая потаскушка, ещё не испытывала! Ты сама хуже, чем он в пять раз…

— Как трогательно… Я сейчас расплачусь! — театрально отозвалась Марселина, смахнув воображаемую слезу. — Не смей меня оскорблять, ты никто и звать тебя тут никак. Смекаешь? Ты только поступила на службу к Михаилу, а уже права тут качаешь. А твой Габриэль — похотливый индюк, который следует одному правилу: разум создан мыслить, а член чтобы размножаться. Мы парни не пошлые, это природа! Вот так! И я от своих слов не отказываюсь! А я ведь любила его.

— Не смей так говорить о нём!