Пока ты моя

Для нас все было просто. Он страдал. Я страдала. А вместе мы начали приходить в себя. У меня ни разу не возникало и мысли о том, что Джеймс лишь использует меня в качестве заменителя матери для своих детей или рассматривает как находящуюся под рукой няню и домработницу с проживанием, призванную исправить его поломанную жизнь. А если бы подобная мысль и пришла мне в голову, я тут же прогнала бы ее прочь. Я любила Джеймса, любила его сыновей. Я хотела быть их матерью. Я хотела быть женой Джеймса. Он пообещал, что у меня будет свой собственный ребенок, и я поверила, что он даст мне это счастье. На первых порах я не осмеливалась упоминать обо всех своих выкидышах и рождении мертвых детей. Я хотела, чтобы это было частью моего прошлого, но не будущего. Я пришла к выводу, что это была вина Мартина, не имеющая ни малейшего отношения к моему организму. Даже когда врачи говорили мне о том, что сомневаются в моей способности когда-либо стать матерью, я отказывалась прощаться с надеждой.

— Черт, да как же меня это достало! — вырывается у меня в тот самый момент, когда Зои возвращается домой. Она напевает что-то себе под нос.

— Неужели я слышала, как кто-то ругается? — весело произносит она, засунув голову в дверь гостиной.

Она застает меня сосредоточенно посасывающей уколотый иголкой палец.

— Я совершенно ни на что не гожусь, — говорю я, мимоходом вскидывая голову, глядя на няню и помахивая блузкой.

— Мне очень жаль, я хотела сделать это для вас. — Зои немного краснеет и входит в комнату, мягко забирая у меня одежду. Крошечная пуговица болтается на спутанном хлопке. Зои не знает, по поводу чего я выругалась, — блузки или уколотого пальца. А ругалась я на самом деле из-за своей глупости — перед тем, как рассказывать полиции о Зои, следовало поговорить с ней лично.

Няня усаживается рядом со мной.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает она.

Я пристально смотрю на ее лицо. И не вижу ничего, что выдало бы мало-мальскую нечистоплотность, ничего, что подтвердило бы мои тревоги.

— Зои, подождите-ка. Мне нужно кое-что у вас спросить.

— О, конечно, — любезно отвечает она. — В чем дело?

В ее голосе сквозит еле заметное сомнение, но она явно не ожидает щекотливой темы, которую я собираюсь поднять.

— Зои, когда я искала книгу, наверху, на чердаке, я не могла не заметить кровь на одной из ваших кофт. — На мгновение замолкаю. Теперь она знает, что я была в ее комнате.

— А, вы об этом, — говорит няня, смущенно улыбаясь.

— Я не совала нос в ваши дела, уверяю вас, — спешу добавить я. — Просто мне показалось, что книга могла по-прежнему лежать в вашем гардеробе.

Я действительно когда-то хранила в том шкафу университетские записи и книги.

— Но я забыла, что до вашего переезда отнесла кое-что в подвал. Я заметила кофту и принялась гадать, не поранились ли вы, — продолжаю плести я. Увы, я не могу упоминать о фотографии или тесте на беременность.

— Да, я поранилась, — машинально отвечает Зои и хватается за плечо. — Упала с велосипеда. — Но со мной все в порядке, — добавляет она, вероятно, потому, что на моем лице отражается явное недоверие. — Я неслась к магазину, чтобы купить молоко, и тут тормоза вышли из строя. Не волнуйтесь, мальчики в это время были в школе. В конце концов кровотечение остановилось. Там была просто царапина, довольно широкая и неглубокая, но, пока я дошла до магазина, на кофте образовалось форменное безобразие.

Я во все глаза смотрю на нее. Объяснение звучит вполне правдоподобно, только вот меня удивляет то, что она ни разу не упомянула об этом случае.

— Я обязательно рассказала бы вам, но не хотела тревожить вас еще больше, — объясняет Зои, словно прочитав мои мысли. Она тянется ко мне и ободряюще похлопывает по руке. — А еще мне не хотелось, чтобы вы сочли меня неуклюжей идиоткой и плохим водителем.

Я могу понять ход ее мыслей.

— Хотите взглянуть на царапину? — Зои пытается расстегнуть молнию на своей кофте и вытащить руку из рукава.

— О нет, не стоит. Вы не должны этого делать. — Теперь я чувствую себя глупо. — Простите, что спросила.

— Клаудия, — произносит Зои и ненадолго замолкает, глядя мне в глаза, — Я сделала бы то же самое, если бы увидела кофту моей няни, перепачканную в крови.

Она смеется, вероятно, больше, чем это требуется, и начинает распарывать путаницу из ниток, которую я накрутила, пытаясь пришить пуговицу.

36

Решение съехаться с Сесилией два года назад далось мне непросто. Ни одна из нас не была к этому готова. Теперь, когда я покинула Сесилию, не могу избавиться от беспокойства за нее. Я чувствую ответственность за ее благополучие, и все же каждая здравая клеточка моего тела вопит на меня, призывая никогда не возвращаться, убеждая, что она — сущая погибель, что все то время, что мы с ней вместе, она обременяет меня тяжелыми и безумными мыслями, населяющими ее сознание.