Пока ты моя

Становилось понятно, что Аманда принадлежит к той породе людей, которые с головой бросаются в несчастья других, чтобы заглушить свои собственные. Как там ее назвала Мэри Ноулз… «каждой бочке затычка»?

— Он был ее преподавателем в колледже, — поведала Аманда. — Их связывал по-настоящему страстный роман. Ну, эти тайные свидания ночью в парке, отъезды на выходные, когда Лиам врал жене, что отправляется на научные конференции, сделанные по секрету подарки… все в таком духе. Салли-Энн как-то звонила мне из почасового отеля, где они остановились. Она говорила, они только и делали, что поедали рыбу с жареной картошкой и трахались. Неудивительно, что она залетела.

Аманда сказала это так, словно «залететь» было чем-то, что вполне можно приобрести в приморском магазинчике. Лоррейн пришло в голову, что это «залететь» мало вязалось с серьезным делом зарождения новой жизни.

— Короче, Расс, по всей видимости, с ума сходил от ревности. Но потом он узнал какую-то серьезную тайну о Лиаме, и разразился большой скандал.

— Тайну? — переспросила Лоррейн, чувствуя себя так, словно вдруг попала в «мыльную оперу».

— Похоже, — сказала Аманда, растягивая слова, — параллельно отношениям с Салли-Энн у Лиама был роман с кем-то еще. Расс все выложил Салли-Энн, и она сильно расстроилась. Даже угрожала, что все расскажет жене Лиама.

— А вы знаете, кем была эта другая? — недоверчиво поинтересовалась Лоррейн.

— Мне известно, что она вела занятия в колледже один вечер в неделю. Курс какого-то дизайна украшений или что-то в этом роде.

— Аманда снова высморкалась. — Салли-Энн была благодарна Рассу за то, что он открыл ей глаза и объяснил, что на самом деле представляет собой Лиам. Хотя можно подумать, она это поняла!

Лоррейн сделала себе кое-какие пометки.

— Ну прямо «воистину королевский провал», — сказала она со вздохом, смысл которого знал только Адам.

Аманда вдруг сгорбилась, съежилась в комочек с трясущимися плечами и сопливым носом. Она схватилась за голову, и слезы потоком хлынули из глаз, капая на колени. Весь ужас известия о смерти подруги еще явно не дошел до сознания бедняжки.

— Есть ли кто-то, кого мы можем попросить приехать сюда и побыть с вами некоторое время? — спросила Лоррейн. — Может быть, какая-нибудь подруга?

Аманда резко вскинула голову, и оказалось, что на лице несчастной застыло скорее презрение, чем печаль. Брови сдвинулись, образовав хмурую морщинку углом, а красный рот поджался так, что вокруг залегли глубокие морщины. Но больше всего взволновали Лоррейн ее глаза — такого злобного взгляда инспектор еще не встречала. И Аманда угрюмо изрекла:

— Моя единственная подруга мертва.

20

Здесь все по-старому — куча работы, накопившаяся за мое отсутствие и только и ждущая, чтобы отвлечь меня от грустных мыслей о Джеймсе, уносящемся все дальше и дальше. Когда я наконец-то вхожу в офис, намного позже, чем собиралась, чувствую себя так, словно кто-то вычерпал все содержимое моего огромного нутра, оставив лишь бесцельное чрево, полное печали. Измученная и опустошенная, я вешаю пальто и направляюсь прямиком в туалет.

— Привет, — бросает Тина, когда я возвращаюсь, не отрывая взгляда от компьютера. Она стучит по клавишам как безумная, наверняка занимаясь обновлением какого-то личного дела. — А я уж думала, ты сегодня не придешь. Все в порядке?

Я знаю, Тина хочет спросить сочувственно, но она так погружена в электронное письмо, которое печатает, что вопрос звучит довольно холодно.

— Ну да… — отвечает поглощенный своими мыслями Марк, даже не замечая моего прихода. — Ты что, слышишь, как урчит у меня в животе? Кажется, ланч был час назад…

Он произносит это медленно, сосредоточенный на документе, который сейчас листает. И признается:

— Я снова умираю с голоду.

— Клаудия здесь, придурок, — объясняет ему Тина. — Я говорила с ней, не с тобой.

Марк поднимает голову от бумаг.

— О, привет, — говорит он, осознавая, что вклинился в нашу беседу. — Все хорошо?

Я киваю:

— Простите, что опоздала. Не самый лучший день. — Я вымучиваю из себя улыбку.

Они уже много раз проходили через это со мной. Позже, если выдастся свободная минутка, мы будем поглощать пончики от «Криспи крим» и отпускать глупые шуточки о русалках, тайном отпуске на пляже и том, как весело Джеймс проводит время без меня. Они спросят, почему я просто не уволюсь и не стану женой военного моряка, в которую могла бы превратиться с некоторой долей шика. Это позволит мне несколько раз в неделю обедать в компании новых друзей из теннисного клуба, к которому я, несомненно, присоединюсь, или потягивать свежевыжатый сок в спортивном зале после занятий с личным тренером. Я ходила бы на занятия по обучению икебане и акварельной живописи, устраивала бы званые обеды, о которых потом говорили бы еще долгие месяцы. Вдобавок к этому стены в моем доме стали бы святая святых для самых современных и перспективных художников, потому что меня приглашали бы на все лучшие лондонские вернисажи.

— Джеймс уехал утром, — потерянно пожимаю плечами я, и коллеги предлагают мне написанное на лицах участие и чашку чаю.