«Я пришла на сеанс в три часа, и фотограф провёл меня внутрь и объяснил, что это реклама о раке, о том, как пройти обследование и всё такое, и спросил меня, знаю ли я, что это сеанс обнажённого тела.
Я спросила: „Что значит обнажённого, это как понимать?“ Он заявил, что, по его сведениям, агентство мне сообщило. Идея заключалась в том, что модель будет снята обнажённой, и обследование будет проходить прямо по её телу в отражении, но вы, конечно, всё равно сможете её видеть. Я сказала ему, что не работаю обнажённой, что лучше меня застрелят из пистолета, чем заставят обнажиться, и он сказал: „Ну ладно, я думаю, это всё“, и мы пожали друг другу руки, после чего я ушла.»
Шафером Бойда был итальянский детектив, лицо которого Пайку показалось интересным. Теперь он наблюдал за этим мужчиной, танцующим бок о бок с женщиной, предположительно его женой.
Волосы и глаза мужчины были коричневыми, глаза намного темнее волос. При этом глаза были раскосыми и в сочетании с довольно высокими скулами придавали ему вид жителя Востока. Это был высокий мужчина с грацией спортсмена, и он прижимал к себе жену, пока они танцевали, что было видно Пайку, стоявшему у стойки бара.
Жена была необыкновенно красива. Чёрные волосы и такие карие глаза, что они тоже казались чёрными. На ней было платье с открытыми плечами, и когда они подошли ближе, Пайк, к своему удивлению, увидел, что на её правом плече была вытатуирована маленькая кружевная чёрная бабочка. Мужчина повернулся к нему и лениво улыбнулся, а Пайк кивнул и улыбнулся в ответ, а затем сфотографировал их, танцующих под звуки «Always» (
«…Я никогда в жизни такого не видел. Скажи девушке, Хэл. Ты когда-нибудь в жизни видел столько крови?»
«Там было много кровищи, мисс.»
«Зовите меня Энни.»
«Итак, как только мы увидели кровь в коридоре, мы вытащили револьверы и на цыпочках зашли в квартиру — я прав, Хэл?»
«Я всегда хожу на цыпочках. Я самый большой трус в мире.»
«Не верьте ему, его трижды хвалили за храбрость.»
«Кого, меня?»
«В общем, мы заходим туда, мисс…»
«Зовите меня Энни.»
«Мы заходим туда, Энни, и угадайте что видим?»
«Там никого нет.»
«Это верно. Откуда ты это знаешь? Откуда она это узнала, Хэл?»
«Я не знаю, Боб. Может быть, её отец полицейский. Твой отец полицейский, Энни?»
«Мой отец фотограф. Вот так я и попала в этот паршивый бизнес.»
Пайк потягивал бурбон и посмотрел через комнату туда, где детектив, который был одним из шаферов, танцевал со своей женой (Пайк автоматически предположил, что любая пара старше двадцати пяти лет должна быть мужем и женой) в сторону бара. Он был примерно такого же роста, как итальянский полицейский, который тоже был шафером, но был крупнее и, вероятно, старше, если только лысина не была преждевременной. Преждевременная или нет, но это была самая лысая лысина, которую Пайк когда-либо видел в своей жизни. Причём на этом блестящем куполе не было ни малейшего следа волос, вообще.
Этот человек не брил голову, она у него была настоящим бильярдным шаром. Он танцевал с грацией повозки, запряжённой волами, водя жену по залу в танце, напоминающем нечто среднее между линди-хопом (