Пока живы — надо встречаться

Он отвечает, поглядывая на ее завитушки, выбившиеся из-под пилотки. Почему каждый раз при ее появлении в операционной у него рождается ощущение чего-то давно забытого, родного?

Они негромко разговаривают. Роман Александрович вспоминает дом, маму, бабушку, отчима Николая Николаевича, сводных братьев Мишу и Колю, с ними прошло его детство, юность, студенческие годы. А теперь отчим пишет, что и они на фронте, что мама с того дня, как получила от него весточку, вся преобразилась, стала за собой следить и такая счастливая…

А Рая рассказывала о маленьком родном городке Острогожске, о своих родителях и сестрах…

Она неожиданно смутилась, увидев проходящего мимо них старшего лейтенанта Гордина. Лопухин заметил ее смущение, острый взгляд лейтенанта, с которым у него с первого дня знакомства сложились вежливо-официальные отношения, но значения этому не придал, потому что чувствовал себя превосходно от наступившей весны, и от общения с этой веселой, остроумной девушкой, и от дорогих сердцу воспоминаний…

В одном из писем Роман Александрович сообщил, что в госпитале он встретился с операционной сестрой Раей и что теперь они более чем простые знакомые.

«Дорогая мамочка, — писал он, — я понимаю возможное твое недоумение, но я иного счастья не желаю. И, пожалуйста, не огорчайся и не расстраивайся».

По доброжелательным взглядам госпитальных врачей и медсестер чувствовалось, что и они одобряют их брачный союз.

«Красивые у них взаимоотношения, — говорили о Романе с Раей. — Очень хорошая пара. И любят друг друга».

По мере продвижения войск перебазировали на новое место дислокации и госпиталь. Лопухина все чаще посылали с группой санитаров и медсестер, чтобы на новом месте развернуть походный госпиталь с большой и малой операционной. Роман Александрович вместе со всеми носил, устанавливал столы, шкафы. В его руках можно было видеть и молоток, и плоскогубцы. Надо же успеть все сделать, вот-вот подойдет основная колонна, подвезут раненых, успевай только принимать.

Однажды на польском хуторе они только устроились, как вместо ожидаемой колонны появился запыхавшийся связной и сообщил, что они находятся в окружении.

Лопухин, как старший по званию, принял решение: ходячим раненым с медперсоналом выходить к своим в обход по лесному болоту. Чтобы в темноте не потерять друг друга, посоветовал обвязаться бинтами. А с теми, кто не способен был передвигаться, стал прорываться на газике, кузов которого выстлали еловыми ветками.

— Хочешь быть в живых — жми на всю железку, — только и сказал шоферу Лопухин, когда они выскочили из-за леска на полевую дорогу.

Но водитель и сам понял, что запахло жареным. Они промчались на предельной для газика скорости, минуя занимаемые немцами позиции. Для немецких солдат появление с их тыла газика было полной неожиданностью. Они не успевали опомниться, а машина уже проносилась мимо, оставляя за собой клубы густой дорожной пыли. Кузов и кабина во многих местах были продырявлены, и ветровое стекло в трех местах пробито, однако ни раненые, ни Лопухин с шофером не пострадали. В обход по болоту вышел к своим и медперсонал с легкоранеными…

…После того как операционная сестра Рая согласилась быть его женой, душевные невзгоды, бытовые неурядицы и другие неприятности как бы отодвинулись на второй план. Даже Гордин с его обостренной подозрительностью не настораживал. Не хотелось думать о нем плохо.

А между тем не успел госпиталь обосноваться на новом месте, как Лопухину вручили очередное предписание:

«С получением сего предлагаю убыть на веломашине на автостраду на двадцать километров от Бунцлау для подвозки горючего для госпитальной автомашины части».

С тяжелым предчувствием отправлялся он в путь, увозя на багажнике велосипеда двадцатилитровую канистру с бензином. По шоссейке выехал из пустынного городка с покинутыми домами, проехал мимо кладбища с мраморными надгробьями, вдоль яблоневых посадок; затем вырулил на широкую бетонную автостраду, по которой в город возвращались беженцы: старики, женщины везли поклажу на тележках, а в колясках — детей.

Поглядывая на беженцев, Лопухин думал о своем. Что побуждает одних людей кричать, отдавать необдуманные распоряжения, а других видимой деятельностью прикрывать свою лень и бездарность? А тут еще Гордин со своей ревностью… С ним отношения все более обостряются. Не мог Лопухин не заметить, как менялся в лице Гордин, встречая их с Раисой. Его с трудом сдерживаемое раздражение не менее опасно по своим последствиям, чем серьезное заболевание, особенно на войне.

…На двадцатом километре госпитальной машины не оказалось.