Покажи мне свой мир (СИ)

Растерзанное тело, увиденное Дюком однажды утром, искалеченное, порванное на части, будто сломанная кукла, поразило и оглушило альфу. Медленно, не имея сил сопротивляться, подошёл он к трупу и заглянул в его стеклянные безжизненные глаза, которые будто смотрели в душу и укоряли в том, о чём он пытался забыть. Онемевшего от ужаса Дюка, в волосах которого проступила седина, силой увели домой, уложили спать и снова оставили одного. В темноте ему казалось, что мёртвые глаза всё смотрят и смотрят на него, не мигая, проникают в самые сокровенные и тайные его мысли. В воспалённую голову несчастного закралось безумие.

Незрячие глаза мертвеца преследовали альфу, куда бы он ни пошёл, что бы ни делал. Страшные сны переплетались с реальностью, изматывая и душу и тело, постепенно Дюк начал дичать и сторониться даже своих друзей. Однако мысль его не останавливалась никогда. Как далёкое воспоминание вставал перед глазами образ Бэлла, улыбчивого и ласкового, и безумец отчаянно плакал, цепляясь дрожащими пальцами за подушку и пытаясь отогнать от себя видение.

Но на смену Бэллу в его больном воображении неизбежно приходили страшные глаза, уставившиеся в пустоту, и вместе с тем безжалостно смотрящие прямо в душу. Эти глаза словно укоряли Дюка за то, что он оставил своего мужа, беззащитного омегу, на растерзание мутантам, что он предал единственного человека, который был ему близок. Ночные кошмары изводили его, он боялся спать, его глаза, отёкшие и окружённые тёмными синяками, воспалённые красные веки, отросшие нечёсаные волосы придавали ему устрашающий и неприятный вид, и люди в городе вовсе перестали проявлять к нему какое-либо участие. Безумец остался совершенно один.

Всплеск мысли, озаривший угасающее сознание, зажатое как в тиски между приступами безумия и запоем, снял как рукой все видимые признаки нравственного падения. В отупевшем мозгу мелькнула мысль о том, что омег мутанты не убивают, а лишь отсрочивают их смерть на время беременности, и, сделав нехитрый расчёт, Дюк с восторгом утопающего понял, что Бэлл, вероятно, ещё жив. Весь утраченный смысл вернулся в жизнь альфы, и он решил, что спасёт мужа, пусть даже это будет стоить ему жизни. Никто не знал, что болезнь Дюка вышла на новый уровень, некому было остановить его, никто не мог помочь ему.

Воспалённому разуму не понадобилось много времени, чтобы продумать безумный, неправдоподобный план, и спустя несколько дней он, вооружившись ножами, обломками садовых инструментов и топором, приманив куском мяса первого же попавшегося на улице бездомного пса, отправился бодрым шагом к воротам города.

Со времени нападения Третичных мутантов ворота охранялись по-настоящему, никто не смел спать у поста, и это было бы проблемой для любого горожанина, но безумцы способны в доли секунды выдать самую нелепую глупость, и как это ни странно, она сработает. Дюк сказал, что ведёт на убой бездомного пса, который загрыз его последнюю наседку, и охрана, ухмыльнувшись незаметно причудам сумасшедшего, выпустила его ненадолго с условием не уходить далеко.

Спустя час встающее солнце застало неуклюжую фигуру, идущую по дороге на Буффало, мёртвый город мутантов.

========== Глава 9 ==========

POV Автор

Целый день Дюк брёл по раскалённому песку, изнывая от голода, а вскоре и от жажды — прихваченная из дома фляга с водой быстро опустела. Пёс тащился рядом, вывалив из пасти розовый язык и тяжело хрипло дыша. Солнце нещадно палило, заставляя альфу щуриться, закрывать глаза ладонью, обжигая кожу и причиняя боль. Но безумец, ведомый своей затеей, упрямо шёл, с трудом переставляя ноги. В Шеридане уже давно хватились его, но разыскивать не стали — зачем же тратить своих людей, рисковать их жизнями, чтобы спасти сумасшедшего, от которого никакого проку? Конечно, незачем.

Дюк не мог бы сказать, сколько часов провёл в пути, но солнце постепенно начинало клониться к закату. В пустыне ночь означает резкий перепад температуры, и вскоре на смену духоте и зною на землю спустились темнота и холод. Дюк, однако, не останавливался. Его вела одержимость. Одержимость идеей искупления своего предательства. Альфа был уверен, что вызволив Бэлла, он заслужит прощение, и мысль об этом гнала и гнала его вперёд.

Смеркалось. Темнота покрывалом накрывала остывающую пустыню, в небе загорались звёзды, и Дюк неплохо видел всё, что его окружало. Ясная звёздная ночь хоть была на руку альфе, вряд ли помогла бы ему добраться живым до пустынного Буффало: холод и рыскающие дикие мутанты сводили шансы добраться до города к нулю. Правда, Дюк ничего не знал о гигантских зверях, и для него мутанты из Буффало, которых со смертью Боба не осталось вовсе, были единственными в своём роде.