Покажи мне, зеркало…

Весть о грядущей помолвке распространилась со скоростью ветра, и мне весь день пришлось выслушивать искренние и не очень поздравления и пожелания счастья, любви, и всех прочих благ. И, только поздним вечером, оставшись одна в своей опочивальне, я, испытывающая озноб несмотря на жару, закутавшись до ушей в теплую накидку, смогла расслабиться и предаться невеселым думам о том, что произойдет после того, как я, подобно жертвенному агнцу буду принесена на алтарь власти и стану женой совершенно незнакомого мне человека, и который в отличие от молодого, доброго и красивого Эрдема, мог оказаться старым, жестоким и уродливым тираном.

Хотя… о чем это я, ведь если верить пророчеству, увиденному мной в зеркале… О, Аллах. Что же должно случиться, чтобы я оказалась в месте подобно тому, что я видела в отражении?

Так, промучившись полночи, я с трудом начала забываться сном, когда меня до беспамятства напугала влетевшая без предупреждения в покои Марал, и пока я собиралась с мыслями и пыталась понять причину ее странного поведения, бесцеремонно схватила меня за руку и прямо в ночных одеждах потащила за собой.

— Ты с ума сошла? Что за дерзость? — не выдержав, возле одного из очередных поворотов прошипела я.

— Госпожа, не гневайтесь, умоляю. Клянусь, что немного позже все объясню, но сейчас, вам нужно самой увидеть кое-что собственными глазами.

Мы пробежали еще немного, и завернув за очередной угол, оказались в одном из темных пустынных коридоров, ведущих в давно закрытое крыло, соединенное с "кошмаром" каждого жителя Гызылдага — Восточной башней, где раньше содержали больных проказой жителей ханства. И, хотя со времени последнего случая возникновения этой страшной болезни прошло довольно много времени и вход в крыло по приказу моего деда был наглухо замурован, до сих пор бытовали легенды, что в давно пустующих помещениях башни обитают души тех, кто годами заживо гнил там, проклиная здоровых и веселых обитателей "Гюльбахче", чей смех иногда доносился до их ушей.

Невольно поежившись от страха испытываемого к этому месту с самого детства, я, словно боясь, что призраки смогут меня услышать, прошептала:

— Марал, здесь находиться нельзя, уйдем отсюда скорее…

Но девушка меня будто не слышала. Поднося по очереди к каждой стене прихваченный по дороге факел, она, выпустив мою руку, самым внимательным образом изучала каждый выступ, каждый кирпич в кладке. Наблюдая за ее странными действиями, я, поежившись от очередной волны мурашек, пробежавших по спине, заявила:

— Если тебе нечем заняться в столь поздний час, можешь пересчитать каждый камень во дворце, но только без меня. Я возвращаюсь к себе.

— Госпожа, умоляю, дайте мне еще немного времени… Я уверена, это должно быть где-то здесь…

— Что "это"? Объясни толком, что мы с тобой здесь делаем или я велю тебя выпороть.

Марал была очень верной и преданной наперсницей, но иногда, как на пример сейчас, она меня просто выводила из себя своими ребусами и загадками, которые я чувствовала, были мне не по зубам.

Увидев, что я не шучу, девушка подошла ко мне совсем близко и будто опасаясь, что в этом безлюдном месте нас кто-нибудь может услышать, еле слышно произнесла:

— Госпожа, можете считать меня сумасшедшей, но я абсолютно уверена, что совсем недавно видела, как по этому коридору прошла Зейнаб ханым. Услышав мои шаги, она прижалась к одной из этих стен… и словно растворилась в воздухе…

— Зейнаб ханым? Ты уверена? — сон как рукой сняло, когда я вспомнила о той, что столько лет управляла этим дворцом и наверняка знала все его тайны.

Теперь уже и я, поддавшись настроению служанки, принялась ощупывать каждый камень надеясь найти мучащую нас разгадку, но, прошло много времени, послышалось пение муэдзина, призывающего с высокого минарета народ к утренней молитве, а мы так и не смогли продвинуться в наших поисках ни на шаг.

Вдалеке послышались голоса слуг. Не желая быть застигнутыми здесь в столь ранний час, да еще и в таком виде, мы, вместе с Марал поспешили обратно, твердо вознамерившись вернуться уже следующей ночью. Однако ни в ту ночь, ни в последующую за ней, нам так и не удалось найти ни единого подтверждения словам служанки.

Тем временем обстановка в ханстве накалялась день ото дня. Почти ежечасно поступали депеши с разных уголков государства, в которых говорилось о волнениях на соседствующей с Персией границе.

Как цепные псы, сторонники Джабира, словно получившие долгожданную команду "фас" поднимали головы и оказывали активное сопротивление ханским войскам, пытающимся подавить мятеж и стабилизировать ситуацию в государстве. Им было наплевать, что в результате их атак страдают в первую очередь мирные жители. Чтобы расчистить себе путь, мятежники сжигали целые деревеньки, ничуть не интересуясь судьбой несчастных, кого оставили без родителей и детей, без крова и средств к существованию.