Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране

Помимо первого восточного языка мы должны были изучать еще западный: английский,

французский, а также второй восточный. Для иранистов это были арабский или пушту. Вы когда-

нибудь слышали, как говорят на пушту? Положите в консервную банку пригоршню гвоздей,

привяжите к хвосту дворового кота и смажьте ему задницу скипидаром... В общем, мы настояли, чтобы нам дали арабский. Но арабский раз в двадцать сложнее фарси, а на изучение отводилось

всего два года! Естественно, что второго восточного никто толком не знал. Единственное, что

отложилось в моей памяти от занятий арабским, — это несколько строк из маленьких рассказов, с

которых начинался институтский учебник: «захаба мухаммед аль кахира ва назаля фей фундуги

омейята», что означает: «Вошел Мухаммед в Каир и остановился в гостинице "Омейяды"». И еще:

«хараджа наболиун мын мыср ва...», т.е. «Вышел Наполеон из Египта и...», но последнее, в

отличие от первого, в дальнейшем не пригодилось.

Несмотря на титанические усилия преподавателей и каторжный труд студентов, без прохождения

языковой практики в стране выучить восточный нельзя. Поэтому на третьем-четвертом курсах

студентов ИСАА посылали доучиваться на Восток: отличников — в вузы, а остальных — на так

называемые «объекты советско-чьего-то экономического сотрудничества», а попросту говоря, стройки. На одну из таких строек в 1977 г. отправили и меня. И поскольку в те годы знаниями я не

блистал, то очутился, согласно ранжиру, в дикой глуши на юге Ирана. Там в солончаковой пустыне

наши строили ТЭС.

Мой путь лежал из Москвы в Тегеран самолетом, с остановкой в столице на несколько дней для

оформления документов, а дальше поездом в Ахваз. Мне было чуть больше двадцати лет, и я

волновался. Хорошо понимал, что языком не владею и ждут меня скорые разоблачение и позор.

На почве волнения забыл проследить за чемоданом, и он из аэропорта напрямую уехал в Ахваз.

Остался я в Тегеране в одних штанах и рубашке, а главное, без словаря. Это было великой бедой, поскольку мой собственный вокабуляр был достаточно скромен. Вторым по значимости поводом

для беспокойства было отсутствие зубной пасты и щетки. Я знал, что за границей их продают не в

хозяйственных магазинах, как у нас, а в аптеках. Но как по-персидски зубная паста? Спросить у

тегеранских коллег — значит расписаться в безграмотности, такое исключено, потом пересудов не

оберешься. Мысленно выстроив план действий и текст своей речи, я отправился на поиски

нужных товаров.

Мир вам, господин! — сказал я, открыв дверь аптеки.

Здравствуй! — пожилой аптекарь посмотрел на меня удивленно.

Уважаемый господин, — обратился я к старшему по возрасту человеку, стараясь правильно, как

учили, произносить долгие и короткие гласные, — не будете ли вы настолько любезны, чтобы

продать мне то химическое вещество, которое используется для чистки зубов?

Брови аптекаря полезли на лоб, рот приоткрылся. Но пауза оказалась недолгой, он понял, что я

иностранец, по- доброму улыбнулся и спросил:

Где ты так хорошо выучил персидский?

Я являюсь студентом Института стран Азии и Африки при Московском государственном

университете им. Михаила Ломоносова! — с гордостью процитировал я первые строчки урока № 1

учебника первого курса.

Аптекарь искренне рассмеялся.

Молодец! — он снял с полки и протянул мне пластмассовый тюбик. — Это называется зубная

паста, а это, — он вынул щетку, — зубная щетка. Это тебе от меня подарок!

Так безболезненно, спасибо доброму человеку, произошел мой первый языковой контакт в Иране.

Он, правда, не изменил самооценки, но дал ценный практический опыт, что в дальнейшем

позволило действовать смело.

Ахваз встретил меня неожиданной этнографической загадкой: советские специалисты, их там

было больше трех тысяч, всех местных жителей называли гургенами. Вообще- то иранская

провинция Хузестан (в прошлом — Арабестан) всегда была населена арабами, здесь и по-

персидски-то мало кто говорил. И я никак не мог понять, при чем тут армянское мужское имя

Гурген?! Попытка разобраться в этом вопросе и тем более вступить с нашими в спор ни к чему не

привела.

Загадка раскрылась несколько позже, когда я вжился в среду и узнал обстоятельства десятилетней

давности, ставшие причиной гургенизации Хузестана.

Стартовая команда советских спецов, приехавшая в Ахваз начинать строительство, состояла из

дюжины геодезистов. Теперь спросите себя: что в первую очередь попытается сделать наш

человек, тем более рабочий- строитель, попавший в чужую глухомань? Совершенно верно —

отыскать кабак! Дело происходило в шахские времена, и кабаки были даже в пустыне. Теперь до

раскрытия тайны осталось совсем чуть-чуть. Да, да — хозяином был армянин! И звали его Гурген!

Каким образом он здесь очутился, не знаю, но известно, что делал — поил наших водкой. Частота

посещения его заведения советскими специалистами и количество выпитого привели к

ошибочному обобщению: Гурген двоился, троился и так далее...

Вскоре в Ахваз приехала вторая группа спецов, третья, четвертая. Теперь спросите себя: куда в

первую очередь поведет наш человек, уже обжившийся на месте, другого нашего человека, только