Похищение Быка из Куальнге

– О, Кухулин прославленный! Пощади!
Свою пращу от нас отведи!
Совсем затопил нас битвы поток,
Губителен, зол, кровав и жесток.

– О, Медб из Мур мак Магах! Пойми:
Не хочу я трусом прослыть меж людьми.
Ни за что не дозволю тебе, пока
Я жив, увести из Куальнге быка.

– Прими же участие в нашей судьбе!
О, прославленный пес из Куальнге, тебе
Половину коров и женщин дадим,
Ибо ты устрашил нас мечом своим.

– Доблестны были, кто мной убит!
Уладам по праву я крепкий щит!
Будет меж нами мир навсегда,
Коль всех жен отдадите и все стада!

– Грозные воины сражены тобой,
Но зря ты тешишься похвальбой:
Устрашимся ль, богатства боясь потерять,
Одного, когда под началом рать?!

– О, дочь Эохайда! В споре таком
Тот победит, кто силен языком.
Я воин и лучше сказать не мог.
От этой беседы какой тебе прок?

– О сын Дейхтре! Не услышишь от нас
Упрека за то, что сказал сейчас.
Но наши условия, о, Пес Кузнеца,
И для славнейшего почетны бойца!

Вот что случилось после той песни: что ни сулили ему, от всего отказался Кухулин. Так и расстались они в той долине, разгневанные друг на друга.

Три дня и три ночи стояли лагерем войска четырех великих королевств Ирландии у Друим Эн в Конайлле Муиртемне. Но на сей раз не расставляли ирландцы шатров и палаток, не готовили яства и кушанья, и не звучала у них музыка или иные напевы. И каждую ночь до рассветного часа убивал Кухулин по сто ирландских воинов.

– Не надолго хватит нашего войска, – молвила Медб, – коли и дальше каждую ночь будет Кухулин губить сто ирландцев. Отчего бы не предложить ему условия и не договориться с ним?

– Какие же это условия? – спросил Айлиль.

– Пусть заберет он нашу молочную скотину, да пленников, что рождены в неволе и, укротив свою пращу, даст ирландцам хотя бы поспать.

– Кто ж передаст ему эти условия? – спросил Айлиль.

– Кто же, как не гонец Мак Рот, – сказала Медб.

Но отказался Мак Рот, ибо не ведал пути и не знал, где разыскать Кухулина.

– Спроси у Фергуса, – сказала Медб Мак Роту, – похоже, что он знает.

– Воистину и я ничего не знаю, – промолвил Фергус, – но думается мне, что он где-то между Фохайн и морем, наедине с ветром и солнцем после бессонной ночи, когда в одиночку разил и крушил он врагов.

Правдой были слова Фергуса.

Много снега выпало той ночью, и оттого казались все королевства Ирландии бескрайним белым простором. Скинул с себя Кухулин двадцать семь рубах, навощенных и твердых, что ремнями и веревками привязывал он к телу, дабы не помутиться в уме от приступов ярости. Велик был воинский пыл Кухулина и такой жар шел от его тела, что растаял снег на тридцать шагов вокруг, и невмоготу стало вознице сидеть близ него, ибо велики были ярость и пыл воина, и страшный жар испускало его тело.

– Идет к нам одинокий воин, о, малыш Ку! – молвил Лаэг.

– Каков он собой? – спросил Кухулин.

– Темноволос, широколиц и прекрасен, – отвечал Лаэг, – одет он в чудесный коричневый плащ, скрепленный бронзовой заколкой. Крепкая плетеная рубаха на его теле. Обутые ноги ступают по земле. В одной руке у него жезл из светлого орешника, а в другой заточенный с одной стороны меч с костяной рукоятью.

– Вот что, юноша, – сказал Кухулин, – это знаки гонца. Видно, один из ирландцев идет ко мне с вестью.

Между тем приблизился Мак Рот к Лаэгу и молвил:

– Кому ты служишь, о, юноша?

– Мой господин вон тот воин, – ответил возница.

Тогда подошел Мак Рот к Кухулину и спросил кто его господин.

– Мой господин Конхобар, сын Фахтна Фатаха, – ответил Кухулин.

– Ответь-ка яснее, – сказал Мак Рот.

– Пока довольно и этого, – молвил Кухулин.

– Укажи мне тогда, – попросил Мак Рот, – где разыскать достославного Кухулина, за которым охотятся ныне ирландцы.

– Что бы сказал ты ему, что не можешь сказать мне? – спросил Кухулин.

– От Айлиля и Медб явился я встретиться с ним и возвестить условия мира, – ответил Мак Рот.

– С чем же идешь ты к нему? – спросил Кухулин.

– Предложить всю молочную скотину, да пленников, что рождены в неволе, лишь бы усмирил он свою пращу, ибо не сладок громоподобный удар, что обрушивает он по ночам на ирландцев.