Похищение Европы

В тех диких и пустых местах днём солнце сдирает кожу с лица, а ночью, когда температура опускается почти до нуля по Цельсию, мышцы деревенеют, а зубы стучат от холода. Мой маленький спутник ночами дрожал как в лихорадке, и мне совсем-совсем нечем было его обогреть.

Да, дядя, мне собственными глазами довелось увидеть мёртвые горы восточного Курдистана. Эфы, кобры, скорпионы и жуки каракурты — вот вся живность, что водится в этих местах. Это если не принимать в расчёт вооруженных, одержимых бредовыми идеями людей. Впрочем, быт их оказался неплохо налажен. В одной из горных пещер мне довелось увидеть неплохо оборудованный кабинет дантиста. Они называют друг друга «товарищами». На всех языках мира это слово звучит как насмешка. Уж лучше б они обращались друг к другу: «Эй, фантазёр». Они полюбились мне, потому что готовы сражаться до конца.

Женщины курдов не носят хиджабов, не надевают цветные платья. Они продолжают вскармливать своих детей грудью, не покидая боевых позиций. Они носят военную униформу, украшая её цветными платками. Куски ярко окрашенной ткани повязывают на шею и на талию поверх камуфляжа и бронежилета. Воюют все — и юные девушки с неустановившимися регулами, и древние старухи, из тех, что похоронили на этой войне сыновей и внуков. Эта война, дядя, не брезгует никакими жертвами. Она прибирает себе всех.

Сразу опознав во мне опытного бойца, их командир предложил мне присоединиться к ним. Я обещал ему содействие, хотя это никак не способствовало моим целям, которыми и на сегодняшний день являются спасение одержимого дэвом ребёнка и встреча с тобой. Но я обещал ему вернуться, когда представится такая возможность, и я сдержу обещание. Имя этого человека я не доверю никому, потому что желаю ему доброй смерти в бою, невзирая на то, что он пытался удержать меня силой.

Бежать из лагеря РПК мне помогла одна добрая женщина — кормящая мать. Имя её не назову, потому что именно она перерезала горло Мерабу. Мне оставалось только застрелить нашего проводника-«курда», который, на своё горе, догадался, что я вполне понимаю русский язык. Повторяю: я не испытываю к идейным борцам никакой вражды и если мне когда-нибудь доведется продолжить войну, я примкну именно к ним.