Похищение Европы

— Он хочет, чтобы я вернулся в Халеб? — Шурали застенчиво улыбнулся, а Патриция поразилась той безукоризненности, с которой он произносит английские слова. Похоже, молодой пушту принял вызов выпускника Оксфорда. Но кто и когда обучил его столь безупречному произношению? Патриция ёрзала, но спросить так и не решилась.

— Нет! Куда нам следует отправиться, хозяин? — Арьян одарил Джерома широчайшей из своих улыбок.

— Туда, где сейчас находится «Семя Вавилона». С британским паспортом вам открыта граница любого Европейского государства. Пат?

Патриция снова выбежала из комнаты.

В кабинете Джерома запах тяжёлого парфюма чувствовался сильнее. На столе среди буклетов, кип писчей бумаги и папок с отпечатками фотографий она разыскала две книжечки со львом и единорогом на обложке. Под ними лежали и два голубых прямоугольника Мастер-кард с именами Арьяна и Шурали. Осталось только забронировать билеты. Из гостиной слышались тихие голоса. Теперь собеседники использовали только английский язык. Патриция прислушивалась. Арьян отчаянно торговался. Джером кокетничал. Шурали хрипло посмеивался, отбиваясь от наскоков Джерома короткими фразами.

— Патриция всё организует, — щебетал Джером. — Билеты, отель, прочие нюансы. Лучше всего отправиться в Болгарию вместе с туристами. Британскими туристами.

Значит, «Семя Вавилона» в Болгарии! Как же так? Она пропустила часть разговора. Патриция, стараясь не шуметь, приблизилась к двери.

— Я был вынужден оставить мальчика на границе с Болгарией, — услышала она голос Шурали.

— Ты не забрал золотую игрушку? — закричал Арьян.

Наверное, Арьян вскочил, потому что непосредственно после его возгласа один из стульев повалился на пол.

— Я не граблю детей, — прорычал Шурали.

Вот оно! Волк зарычал! Наконец-то! Патриция вбежала в гостиную с паспортами в руках.

— Имея на руках деньги, вы сможете отправиться в любую страну мира и жить, как захотите… — продолжал Джером.

— … пока американцы продают свои бомбы, мы будем воевать там, где они захотят… — огрызнулся Шурали. — Европа не понравилась мне. Я не умею жить мирно.

— Полмиллиона евро, — сказал Джером.

— У Мариам болят ноги, — сказал Арьян.

Патриция вошла в комнату и споткнулась о пристальный взгляд Шурали.

— Эта женщина поедет с нами? — спросил он.

— О, нет! — щёки и лоб Патриции вспыхнули, спина и ладони покрылись влагой. — Я буду ждать вас в Лондоне. Хотя…

— Патриция останется со мной, — веско заметил Джером.

— Война — не женское дело, — сказал Арьян. — Хотя…

Он с иронией воззрился на Патрицию.

— На ближнем востоке, в Сирии и Иране женщины, дети и древние старухи воюют наравне с мужчинами, — сказал Шурали. — Война — дело каждого и касается всех.

Патриция вложила в руки Арьяна паспорта и банковские карты.

— Вот!

— Остальное решим при помощи мейла и скайпа, — сказал Джером.

Арьян рычал и шипел, подобно взбешенному коту.

— Американская тварь снова подставит нас! Она сдаст нас в руки Болгарской полиции, — он тыкал в Патрицию волосатым пальцем, но сначала спрятал паспорта и карточки в задний карман брюк.

— А вы не убивайте никого, — вмешался Джером.

Он поднялся с места, подхватил Арьяна под локоть и повлёк его к выходу из гостиной, в тёмный, заставленный старинной мебелью коридор. Там, среди остеклённых и шпонированных дверок с вычурными бронзовыми замками, притаилась железная дверь, ведущая на лестничную площадку, к лифтам.

В коридоре, где Джером никогда не зажигал люстры, день и ночь горела в старинном бра единственная маломощная лампочка-миньон. Перед самой дверью на лестницу Шурали схватил её за руку шершавой и твёрдой ладонью и сильно дёрнул на себя. Решил обнять на прощание? Патриция не стала сопротивляться.

— Я тебе нравлюсь… — выдохнула она.

— Я тебя жалею.

— Меня? Почему?

— Ты жертва, хоть сама и не понимаешь этого.

Они говорили на языке пушту. Джером стоял совсем близко и невежливо, но чутко прислушивался к их разговору.

— Этот человек… — Шурали стрельнул глазами в сторону Джерома. — Он ведь не муж тебе…

— Муж? Ха-ха-ха! — она попыталась скопировать его улыбку и его хохот.

Слишком больно показалось ей так вот смеяться — одной гортанью, так улыбаться — одними губами.

Щека долго болела потом в том месте, куда он её поцеловал, прежде чем выскочить следом за Арьяном на лестничную клетку. Джером таращился на неё через толстые стёкла очков и молчал.

— Завтра я забронирую им билеты. Думаешь, мы справились?

Джером молча кивнул.

* * *

— Я здесь, — сказал Шурали и Арьян вздрогнул.

Привычка передвигаться бесшумно — видимо, этот приобретённый на войне навык невозможно забыть и в мирной обстановке. Арьян не слышал, как Шурали забирался в «Мерседес». Дядя посмотрел на племянника в зеркало заднего вида. На первый взгляд всё нормально, не покусала его бритая американка. — Тебе понравилась эта женщина, Шурали? — тихо спросил он. — Да, — был ответ. — Осуждаешь?

— Нет. Солдату подойдёт и такая. Но… Когда? По возвращении или?..