Похищенный трон

Абивард бросил охапку хвороста на землю и полез в кармашек ременной сумы за кремнем и огнивом. Таншар просительно посмотрел на него:

– Какова твоя воля, о повелитель? Снять чары?

– Если моей сестре они до такой степени ненавистны, то, пожалуй, сними, ответил Абивард. – Хотя с чего бы ей так ненавидеть…

– У нее есть на то причина, уверяю тебя. – Шарбараз подбросил сучьев и веток поверх кучи, собранной Абивардом.

Его поддержка не успокоила Динак, а напротив, заставила еще сильнее разрыдаться. Абивард отвлекся от кропотливого занятия по добыванию огня и кивнул Таншару. Прорицатель достал хрустальный диск, которым пользовался, придавая Динак облик охранника Шарбараза. Вновь он подвесил диск в воздухе между собой и Динак. На этот раз заклинание было несколько иным. Если тогда диск ненадолго засветился, то теперь он, казалось, вбирал в себя темноту наступающей ночи. Когда тьма покинула диск, Динак вновь стала самой собой.

Абивард подошел к ней и крепко обнял:

– Все прошло. Теперь ты не кто-то другой, а ты, как тому и следует быть.

Она задрожала в его объятиях, а потом вырвалась.

– Я никогда уже не буду такой, какой следует быть, как ты не понимаешь! крикнула она. – Ту, которой мне следует быть, я навсегда оставила в Налгис-Краге.

– Ты хочешь сказать, что оставила там жену Птардака? – насмешливо спросил Абивард. – Этот проклятый предатель недостоин тебя.

– Это так, – согласился Шарбараз. Он хотел сказать что-то еще, но Динак остановила его, резко рубанув рукой в воздухе:

– То, что ты говоришь о Птардаке, справедливо, но не имеет отношения к делу. В крепости я оставила не только свое замужество. Я еще и честь там потеряла.

– Помогать Царю Царей против тех, кто незаконно держал его в заточении, не бесчестье, – сказал Абивард. – Ты… – Он не договорил. Наконец он понял, почему Динак ударила лежащего в беспамятстве охранника, почему для нее было так мучительно носить его облик. Он пристально посмотрел на нее:

– Неужели он?..

Они?.. – Продолжить не было сил.

– Он. И все они, – мрачно ответила она. – Такую цену они назначили за то, что позволили мне обслуживать законного Царя Царей. На разрешение Птардака им было наплевать; они заявили, что служат одному лишь Смердису. А если я скажу об этом кому-нибудь хоть слово, Шарбараза найдут в его темнице мертвым. Я знала, как и ты, что он – единственная надежда Макурана, и поэтому я… отдалась им.

– Что сделано, то сделано. Было и прошло. – Слова выходили из уст Абиварда пустыми и бессмысленными. Сделано-то сделано, но прошло ли? И никогда не пройдет. Ему сделалось совсем не по себе. По какой бы причине Динак ни совершила свой поступок, как ему теперь смотреть на нее, зная о нем?

И Динак это понимала. Она покачала головой:

– И всю дорогу с вершины Налгис-Крага я мечтала лишь об одном: набраться мужества и броситься со скалы. Что я без моей чести?

Абивард не знал ответа на этот вопрос. Не знал его и Таншар, который сидел у костра, сгорбившись от усталости. Не знал и Шарбараз. Точнее, не знал лишь несколько минут, пока не встал на четвереньки и не начал рыться в земле. Через несколько минут он с торжествующим возгласом поднялся и показал им то, что держал в руках, – три черных камешка.

– Как законный Царь Царей, я имею некоторые права, которых не имеют другие, – объявил он и бросил на землю один из камешков, которые только что подобрал.

– Динак, я развожу тебя с Птардаком. – Он еще дважды повторил эту формулу, тем самым сделав развод окончательным. Динак это не утешило.

– Я знаю, что ты поступил так из добрых чувств, величайший, но для меня это ничего не меняет. Птардак несомненно тоже бросит камешки и разведется со мной, когда избавится от твоего облика и выберется из темницы. Но какой мне от этого толк?

– Госпожа, даже Царь Царей не имеет власти – хотя иные из них на это претендовали – просить руки женщины, находящейся замужем за другим, – сказал Шарбараз. – Поэтому мне и нужно было освободить тебя от этого брака.

– Но… величайший! – Слова вылетали из Динак но одному, иногда по два: Тебе… тебе ли не знать… как я… лишилась своей чести… в коридоре… перед твоей темницей…

Шарбараз покачал головой:

– Я знаю, что ты обрела там большую честь, беззаветно жертвуя собой ради меня, ради Макурана. Если ты ничего не знаешь обо мне, знай – я всегда помогаю тем, кто помогает мне, и наказываю тех, кто обходится со мной плохо. Когда я верну себе трон в Машизе, ты будешь сидеть подле меня как моя главная жена.

Клянусь Господом и Четырьмя Пророками!

Абивард так и не понял, кто первый простерся ниц перед Шарбаразом – он или Динак. Сестра его продолжала всхлипывать, но теперь на совсем иной ноте – будто вопреки всем ожиданиям ее жертва и то унижение, которое она испытала, были оправданы.

– Утраченная честь есть честь обретенная, – сказал Шарбараз. – Встань, Динак, и ты, Абивард. Нам предстоит еще многое сделать, прежде чем я верну свой трон в Машизе.