Похищенный трон

– Твой очаг столь же приятен нам, как и твое общество, – с улыбкой ответил Абивард; показывая, что шутит. Однако, как и во многих шутках, здесь была доля правды. На. дворе крепости лежал снег, но Ганзак работал голым по пояс; от жара, как и от физических усилий, кожа его была мокрой и отсвечивала в огне печи, словно намазанная маслом.

– Как мои доспехи? – спросил Шарбараз. Законный Царь Царей был не из тех, кто тратит время попусту, когда дело касается его жизненно важных интересов. Чем скорее я получу их, тем скорее вновь почувствую себя полноценным мужчиной и воином; а я намерен отправиться на поле брани как можно скорее.

– Величайший, как я уже говорил тебе, я делаю все, что могу, но доспехи, особенно кольчужные, – дело долгое, – сказал Ганзак. – Пластины много проще: обыкновенные длинные тонкие полосы, которые достаточно выковать и пробить на концах дырочки для крепления. Но кольчуга…

Абивард уже не раз вел подобные разговоры с кузнецом. Но Шарбараз, будучи отпрыском царской фамилии, не имел достаточного представления о том, как делаются доспехи; возможно, изучение наделов и их владельцев помешало ему уделить больше внимания этим явно менее значительным материям. Он сказал:

– А в чем трудность? Делаешь кольца, скрепляешь их в кольчугу, прикрепляешь ее к кожаной прокладке – вот тебе и доспехи.

Ганзак выдохнул через нос. Если бы такое сказал ему кто-то не столь высокопоставленный, он дал бы чрезвычайно язвительный ответ, скорее всего, сопроводив его действием: кинулся бы на несчастного с молотом и заставил бежать из кузницы без оглядки. Однако на сей раз он проявил сдержанность, достойную, по мнению Абиварда, всяческой похвалы:

– Величайший, это не так просто. Из чего делаются кольца?

– Из проволоки, разумеется, – сказал Шарбараз. – Из железной проволоки. Ты об этом спрашивал?

– Правильно, из железной проволоки, – согласился Ганзак. – Из самого лучшего железа, которое я способен выплавить. Только вот проволока – не фисташки и на деревьях не растет. Видит Господь, мне бы этого очень хотелось, но раз уж не растет, приходится делать ее самому. Это значит, что я должен вырезать на железной пластины тоненькие полоски, чем я и занимался, когда пожаловал ты и мой повелитель дихган. – Он указал на несколько таких полосок, лежащих рядком. – Вот они. Видишь, это еще не проволока, это просто железные полоски. Чтобы сделать из них проволоку, нужно выковать их тонкими и круглыми в поперечнике.

– Наверное, я поспешил со своими словами, – сказал Шарбараз.

Но Ганзак уже набрал полный ход, и какое-то извинение не могло его остановить.

– Потом, когда проволока готова, нужно сделать из нее кольца. Полагается, чтобы все они были одного размера, правильно? Поэтому я делаю вот что: обматываю проволоку вокруг этого вот штыря… – он показал Шарбаразу деревянный цилиндр, – а потом обрезаю каждую по очереди. Потом уплощаю концы и склепываю, чтобы получилось кольцо, – опять-таки каждую отдельно. Ясное дело, прежде чем я поставлю заклепки, кольца нужно скрепить, потому как готовые-то кольца уже не соединишь. А все это в спешке, прошу прощения, не делается, величайший.

– Да, быстро хорошо не получится, понимаю. Извини, Ганзак, я сказал не подумав. – Шарбараз говорил с большим смирением, чем обычно водится у царей. Вот мне еще один урок: сначала разберись, в чем дело, а потом уже лезь с критикой. Абивард сказал:

– Я видел кольчуги, где кольца в каждом втором ряду сделаны не так, как ты говоришь, а просто выкованы из пластины. Разве такую сделать не быстрее?

– Быстрее, быстрее. – Ганзак сплюнул в огонь. – Только я за нее и плевка не дам. Такие вот кольца между собой не соединишь. Их можно соединить только с правильно сделанными в соседних рядах. Это значит, что кольчуга при том же весе и вполовину не такая прочная. Если хочешь, чтобы величайший пошел на войну в дешевых дрянных доспехах, поищи себе другого кузнеца. – Он сложил массивные руки на еще более массивной груди.

Поверженный Абивард спросил:

– Когда, по-твоему, будут готовы эти вторые доспехи?

Кузнец подумал:

– Три недели, повелитель, убавь или накинь денек-другой.

– Придется этим удовольствоваться, – вздохнул Шарбараз. – По правде говоря, я не рассчитываю, что на меня нападут раньше, но каждый день без доспехов дается мне тяжело. Чувствую себя голым, будто новорожденный.

– Ну, это не совсем так, величайший, – сказал Абивард. – Целые дружины воюют в кожаных доспехах. К примеру, хаморы – ведь их лошади меньше и не могут нести такой вес, как наши. Да и я бился с ними и таком виде, пока Ганзак еще трудился над моими доспехами.

– Не сомневаюсь, – сказал Шарбараз. – Нужде закон неведом, помимо прочего, ты и сам это доказал, вытаскивая меня из Налгис-Крага. Но разве ты не почувствовал себя героем, а не просто воином, когда на плечах твоих вновь сладостно зазвенела кольчуга?

– Не знаю. Я просто почувствовал, что теперь уменьшилась вероятность быть убитым, а это тоже неплохо воодушевляет в бою.

– Повелитель, когда я слышу от тебя толковые речи, я вижу твоего отца там, где стоишь ты, – сказал Ганзак.