Похищенный трон

– Хорошо бы, – спокойно ответил Абивард, хотя сердце его преисполнилось гордости от этой похвалы. Шарбараз сказал:

– При дворе моего отца о войне я узнал от трубадуров не меньше, чем от воинов. Хорошо иметь рядом человека, который видел войну и может просто и внятно говорить о том, что для нее нужно. Исполнить свой долг и при этом остаться в живых – оно хоть и не вдохновляет на героические песни, но тоже неплохо. Еще один урок. – Он кивнул, словно запечатлевая сказанное в памяти.

Абивард тоже кивнул. Шарбараз постоянно учился. И Абиварду это нравилось: положение Царя Царей по самой своей природе склоняло его обладателя считать, что он и так уже все знает, – и кто бы осмелился ему возразить?

И еще об одном подумал он. Допустим, когда-нибудь Шарбараз поступит не правильно. Как сказал сам Царь Царей, он, Абивард, теперь рядом с ним. Но как сказать Шарбаразу, что тот не прав? Ответа он не знал.

В крепости Век-Руд Шарбараз устроился в комнате, которую занимал Абивард, когда еще был жив Годарс.

Фрада с превеликой охотой уступил ее. Она находилась через коридор от опочивальни дихгана. В определенном смысле это оказалось очень удобно.

Вернувшись вместе с Абивардом, Шарбаразом и Таншаром в Век-Руд, Динак поселилась на женской половине родного надела. Верный своему слову, Шарбараз обручился с ней, как только в крепость сумели привести служителя Господа. Но хотя она была его женой, женская половина ему не принадлежала. Если бы он явился туда, чтобы вызвать ее, когда хотел побыть в ее обществе, это вызвало бы неслыханный скандал, пусть даже он и Царь Царей.

Способ обойти это, казалось бы, безвыходное положение тоже вызвал скандал, хотя и небольшой. Наружная дверь опочивальни дихгана стала действующей границей женской половины. «В точности как в Налгис-Краге», – подумал Абивард, но мысль эту оставил при себе. Внутрь Шарбараз не заходил, но Абивард приводил туда Динак, а от дверей Шарбараз отводил ее в, занимаемую им комнату. Для Динак эта комната была как бы частью женской половины.

Проблема заключалась в отрезке коридора между опочивальней дихгана и комнатой Шарбараза. Никто в крепости не хотел считать коридор частью женской половины, но никто не мог придумать, как Динак могла бы приходить к мужу, минуя коридор. Пошли всякие сплетни и пересуды.

– А не мог бы Таншар волшебством переносить меня из моей комнаты в комнату Шарбараза? – спросила Динак однажды вечером, когда Абивард подводил ее к вызвавшему столько толков коридору.

– Вряд ли, – усомнился он. – Я благодарю Господа, что у Таншара хватило силы на то, что нам уже удалось.

– О брат мой, я ведь пошутить хотела. – Динак ткнула его под ребро, отчего он подпрыгнул. – Только такой ответ я и могла придумать на вопрос, как остановить пересуды насчет наших дел.

– А-а. – Подумав, хороша ли шутка, он все же решил рассмеяться. – Хорошо, что ты снова здесь.

– – И мне хорошо, – ответила она, вновь посерьезнев. – После того, что произошло на женской половине у Птардака… – Лицо ее исказилось. – Жаль, что я не могла убить того охранника. Я хотела бы убить их троих – не торопясь, отрубая по пальчику. Того, что мне удалось бежать оттуда, мало, но придется этим удовольствоваться .

Он было обнял ее, но замер, едва начав движение. Она не хотела, чтобы кто-нибудь, помимо Шарбараза, касался ее. Абивард пожалел, что она не могла позволить себе убить охранника – всех охранников – не спеша, как ей хотелось.

Он бы помог ей в этом с величайшим удовольствием и радостью.

– На самом деле даже хорошо, что Таншар не может по волшебству переносить меня из комнаты в комнату. Что бы там ни говорили другие, когда я иду по этому коридору, я чувствую себя свободной, будто могу снова, как в детстве, бегать по всей крепости. И такие чувства могут вызвать десять-двадцать шагов по каменному полу между голых стен. Странно, да?

– Я думал о том же, – сказал Абивард. – Знаешь, Рошнани и некоторые другие мои жены завидуют тебе.

– Неудивительно, – сказала Динак, когда Абивард открывал внутренние двери в своей опочивальне, пропуская ее. – Для тех, кто лишен свободы, даже малая ее толика должна казаться громадной.

– Гм. – Абивард закрыл дверь, ведущую на женскую половину, запер ее и прошел вместе с Динак к наружной двери опочивальни. Сразу за дверью ждал Шарбараз. Абивард поклонился ему:

– Величайший, я привел твою жену.

В ответ Шарбараз поклонился сначала Абиварду, потом Динак и протянул ей руку:

– Госпожа моя, не соблаговолишь ли пройти со мной?

Она переступила порог. Абивард отвернулся, чтобы, официально говоря, не видеть, как она идет по этому пресловутому – слишком уж публичному – коридору.

Потом он засмеялся над собой, над тем, как изо всех сил старается сделать вид, что обычай нисколько не нарушен, прекрасно при этом зная, что нарушен. Он подумал: уж не является ли истинным царем Макурана не Царь Царей, а обычай?

В тот вечер он привел в свою опочивальню Рошнани. Она с тоской посмотрела на наружную дверь: