Похититель бессмертия

– У нас стыковочного кольца нет, что делать-то будем?

– Импровизировать.

Я подлетел как можно ближе к торчащей из корпуса трубе. И пошел на таран.

Тамара вскрикнула от неожиданности. Ее впечатало в спинку пилотского кресла и выбросило из кабины. Даже у меня лязгнули зубы, несмотря на ремни безопасности. Но, глянув в иллюминатор, я увидел, что обрубок шлюза «Гадюки» все-таки не смог пробить корпус «Безымянного».

– Держись! – крикнул я Тамаре, дал задний ход, разогнался и ударил древний корабль еще раз.

На этот раз мы все-таки пробили обшивку, я буквально почувствовал хлопок. Тут же выпустил манипуляторы захвата, и они вцепились в корабль, чтобы отдачей не отбросило обратно.

Тамара уже стояла на ногах.

– Корабль разгерметизируется, – сказала она, поднимая руку со щитком Индиго, – я заделаю дыру.

– Будь осторожна.

– Мы скоро придем, – пообещала она.

– Погоди! – удержал я ее, поспешно расстегивая кольцо на шее. Наконец снял и протянул ей, еще теплое. – Это на случай, если что-то пойдет не так. Вот, смотри, здесь сверху переключатель. Если будут проблемы, сможете связаться друг с другом.

Она опасливо взяла его.

– Но я не владею языком света.

– Тогда просто используй как датчик присутствия. У него очень малый радиус действия. «Гадюка» отсюда никуда не денется, а вот Индиго, если что-то случилось, мог уйти из лаборатории.

Тамара коротко кивнула, застегивая на шее кольцо. У нее это получилось гораздо быстрее, чем у меня.

– До скорой встречи, – сказала она и буквально взлетела по трапу, я даже ответить не успел.

Долго здесь оставаться было нельзя. Я ждал, склонившись над панелью управления, готовясь убрать манипуляторы захвата и запустить двигатели сразу же, как только Тамара с Индиго окажутся на трапе. Мышцы рук от напряжения уже свело судорогой, а я все ждал и ждал.

Да где же они? Лаборатория 17 тут совсем рядом – по крайней мере, должна быть. Неужели Тамара ошиблась и мы все-таки сели не туда?

Или что-то случилось?

Свет за иллюминатором разгорался все ярче. Звезда раздувалась, радиация мощными волнами расходилась от ее пылающей поверхности. Значит, вот-вот рванет. И тогда нас спалит за несколько секунд. Та сторона, которой «Безымянный» был повернут к звезде, наверное, уже горела.

Может быть, спецназовцы не послушались Тамару и отправились в лабораторию 17 выяснять, что случилось? Может быть, Посланники не поверили в мой спектакль и двинулись туда же? Может, Индиго уже мертв и Тамара завершает трансляцию сама? А может, они оба мертвы и лежат рядом на полу, как в тех моих жутких видениях?

Я вылез из кабины, встал под самым трапом. Наверху масляно переливался корпусный герметик. Ни Тамара, ни Индиго не появлялись. Я поднялся по трапу, просунул голову сквозь мембрану и обнаружил, что вогнал стыковочную трубу прямо в зал, где мы проходили несколько часов назад. Значит, центр лаборатории 17 и правда совсем рядом. В обшивке вокруг моей пробоины зияли трещины, но и их Тамара закрыла мембранами, чтобы на «Безымянном» остался воздух.

Значит, мы стоим где надо и Тамара с Индиго уже должны быть здесь. Но их нет. Почему?!

Если выйду навстречу им сам, то могу заблудиться. А они вернутся и пойдут меня искать, и мы уже никуда не улетим. Нет, остается только ждать. Но слишком долго тоже нельзя: звезда взорвется и сожжет в пепел оба корабля вместе с нами.

Я вытянул руку расцарапанной ладонью кверху. И велел всем оставшимся внутри ботам, каждой трудолюбивой механической пчелке, ползущей ли по венам, латающей ли царапину или заживляющей синяк: «Летите наружу! Найдите Тамару и Индиго, укажите им короткий и безопасный путь. Приведите их сюда».

Боль была такая, словно вся кровь разом устремилась прочь из вен. Почти нестерпимая, но я не останавливался. Один за одним крохотные механизмы прорывали кожу, с жужжанием устремлялись вверх, пропадали в недрах корабля. Наконец их поток иссяк. Как бы я ни внушал «летите», на коже больше не появилось ни одного прокола.

Я чувствовал страшную слабость, еле-еле держался на ступеньке трапа, наполовину высунувшись в зал. Запоздало схватился рукой за шею, которую боты так любезно залатали, и ощутил плотный рубец: они все-таки накрепко там все сшили перед тем, как навсегда покинуть мое тело.

Я никогда не умел ждать, но больше ничего не оставалось. Я не мог контролировать ситуацию – и сознавать это было очень неприятно. Тут мы с Тамарой похожи, подумал я.

Да, больше ничего не оставалось – только ждать и верить. Я опустил руку, чтобы кровь с ладони стекала на пол. Не самое щедрое подношение Богу, Пролившему Кровь За Нас, – но зато уж точно от всей души. «Дай им вернуться, – молил я Бога своего народа. – Дай им вернуться. У меня на коже больше нет места для новых шрамов».

Что-то грохнуло там, наверху. Я задрал голову, и в тот же миг на меня буквально свалились Тамара с Индиго. Задыхающиеся, измотанные – но живые и невредимые.

– Ты что творишь? – возмутилась Тамара, увидев меня. – А ну живо внутрь!