Похититель бессмертия

– Кора останется.

Или, другими словами, Кора намерена остаться.

Я едва знал Первую, но явственно ощущал исходившую от нее тяжелую печаль. И надеялся, что эти Посланники, которые знали ее гораздо лучше, поймут, почему она отказалась покидать это место. И этот момент.

Зеленая долго-долго молчала, потом коротко мигнула:

– Кора умрет.

– Да, – ответил я ей, молясь, чтобы они не решились задавать своей предводительнице новые вопросы.

Зеленая снова умолкла, погасив кольцо. Оранжевый и Красный встали рядом с ней, их огни тускло мерцали, как далекие звезды.

Сердце резко, болезненно сжалось от сострадания. Я коснулся кольца и воспроизвел еще три слова, которым научился от Индиго: долгий сигнал, нарастающая, а затем затухающая яркость: все в порядке.

Зеленая выпрямила спину грациозным, еле заметным в темноте движением. И ответила серией сигналов, которые я узнал. Это была строка из молитвы по мертвым:

– Память о вашей жизни пребудет.

Потом она развернулась и указала спутникам на отверстие в полу. Красный, а за ним и Оранжевый скользнули вниз, через клапан, и пропали из виду. Зеленая осталась одна. Перед тем как спуститься, она обернулась и устремила на меня прощальный взгляд. И на одно жуткое мгновение почудилось, что она видит меня, Шона Рена, а вовсе не Посланницу Ультрафиолет. Но она, разумеется, видела только темное мерцание краденых огней. Сев на край отверстия, она опустила ноги вниз и через миг исчезла в огненном сиянии звезды.

Мы с Тамарой еще немного подождали, но никто из Посланников не вылез обратно. Я хрипло выдохнул. Я погасил наконец тревожный призрачный свет, с помощью которого изображал мертвую Посланницу, и включил фонарик.

– Молодец, – просипела Тамара. Тоже, видно, не решалась дышать.

Мы рванулись в опустевший зал. Скорее, скорее, к трапу! Теперь только пролезть через стыковочное кольцо, торчащее из пола, перебраться на «Гадюку» и…

Что-то было не так. Вместо дыры под ногами был гладкий ровный металл.

Тамара присела на корточки рядом.

– Заварили, что ли? – нахмурилась она, поковыряв ногтем шов.

Я тоже провел по нему пальцем. И правда, заварено наглухо, края сплавлены в монолитный кусок.

– Посланники не хотели, чтобы кто-то проник с «Безымянного» на «Гадюку», – сообразил я. – Если бы она понадобилась им самим, они просто вышли бы в открытый космос, а потом отпилили стыковочное кольцо.

– Я тоже могу его отпилить, – слегка нерешительно отозвалась она. Я скосил глаза и увидел у нее в руке один из клинков Первой. Отточенное лезвие сверкало в свете фонарика. – Но что потом?

Потом останется только один вариант для безопасной стыковки: отрубленный кусок металла, торчащий из корпуса в миле от нужной точки.

– А потом посмотрим.

Лицо Тамары приобрело отчетливо несчастное выражение.

Мы выжили в стычках с обезумевшими чудовищами, обманули кровожадный бортовой компьютер, обошли бесчисленные мины в стенах, выстояли перед объединенной военной мощью Посланников и Республики. Что мы, с собственным кораблем не справимся?

Раскаленным клинком Первой Огнеглазка прорезала отверстие в запаянном полу, и мы полезли в шлюз. Оказавшись внутри, она долго возилась со щитком Индиго, но в итоге все-таки запустила герметизацию. Потом просунула руку сквозь прозрачную маслянистую пленку, перегородившую шлюз, снова раскалила клинок и отрезала стыковочное кольцо от «Безымянного». Благодаря герметику внутри «Гадюки» остался весь воздух, а вот помещение, из которого мы вылезли, разгерметизировалось. Преодолев последние несколько ступенек трапа в шлюзе, я наконец оказался внутри знакомого корабля. Тамара лежала на спине, тяжело дыша.

– Давай, Огнеглазка, взбодрись! – сказал я, запуская двигатели «Гадюки», чтобы поскорее стартовать. – Не так уж все и плохо!

– Индиго не преувеличивал, – выдохнула она.

Двигатели взревели, и я выглянул в иллюминатор кабины. «Безымянный» вращался, а значит, нужно было глядеть в оба, чтобы сесть как можно ближе к Индиго.

Между спицами гигантского «колеса» прорывалось огненное сияние умирающей звезды. Оно все разгоралось и разгоралось, иллюминатор начал автоматически затемняться, но это не помогало. Нестерпимо яркий свет жег глаза, поглощал тень от «Безымянного».

– Тамара, – тихо окликнул я. Она поднялась на ноги, подошла и пристроилась рядом в узкой кабине.

И на наших глазах звезду, тысячу лет дожидавшуюся своего часа, начало разрывать изнутри.

87. Сновидец

СКОРЕЙ, СКОРЕЙ, СКОРЕЙ! Я вел «Гадюку» как можно ближе к «Безымянному», то и дело рискуя зацепить корпус.

– Здесь?

– Сбавь скорость, я не могу сориентироваться, – ответила Тамара, – слишком давно не видела этот корабль снаружи.

Края «колеса» горели на нестерпимом свету, бьющем с противоположной стороны. От корабля уже начала отваливаться обшивка. Хорошо хоть, мы летели в его тени.

– Тамара, ну же!

– Вон туда, – показала она. – Да, точно туда. Видишь выступ? Это труба вытяжки лаборатории семнадцать, я тебе про нее говорила.

– Отлично, – сказал я и взял курс на нее.