Похититель костей

Меня пробирает мороз, когда я вспоминаю о склянке моей крови, стоящей на полке в его магазине. О видении, в котором Нора втыкает иголку мне в вену.

– Ты гадал на меня. – Это не вопрос.

Он смеется:

– А разве ты этого не ожидала?

Разумеется, ожидала. Я дотрагиваюсь до защитного амулета на моем горле и думаю о том, сколько раз мне приходилось снимать его для учебных гаданий. И обо всех тех утрах, когда, проснувшись, я обнаруживала, что он лежит на полу или запутался в моем постельном белье.

У меня становится сухо во рту.

У меня сейчас такое чувство, будто я упала с обрыва. Я лечу вниз, махая руками и готовясь к удару о землю.

Я делаю шаг назад.

– Дай нам уйти.

Он хмурит брови:

– Ты же знаешь, что я не могу это сделать.

– Отойдите от нас! – кричу я. Мы находимся на многолюдном рынке, выстроенном из стекла, нас может видеть огромное количество людей – как тех, кто сейчас внутри, так и тех, кто смотрит снаружи, – и вокруг нас уже начала собираться толпа зевак. Кто-нибудь вмешается, кто-нибудь остановит его.

Но никто этого не делает.

Я, как птичка, запертая к клетке. Люди могут останавливаться, могут смотреть на меня, но никто из них не отопрет дверцу.

Я делаю еще один шаг назад.

– И что теперь? – Я тяну время. – Что же кости сказали тебе? Какой у всего этого будет конец?

На одной из высоких полок я вижу меч, изготовленный с помощью магии костей, и меня пронзает страх – этот меч мне знаком. Лэтам смотрит туда же, куда и я, подходит к мечу, проводит пальцем по его рукояти.

– Иди сюда, Саския.

Я пытаюсь вспомнить детали моего кошмара – особенности освещения, яркие цвета. Оружие, изготовленное из костей. То место, где именно я стою, когда на меня обрушивается меч. Все сходится.

– Ну нет, я не сдвинусь с этого места.

– Неужели ты не устала? – Он задает этот вопрос тихо, почти нежно. И я едва не ломаюсь. Потому что я и вправду устала, так устала. Так что же, это все? Я настолько измучена, что просто возьму и сдамся ему? Нет. Я не пойду по этому пути.

– Я никогда не устану добиваться справедливости.

Он окидывает меня оценивающим взглядом:

– Справедливости? По-моему, ты хочешь сказать «мести».

– В данном случае это одно и то же.

– Да ну? Неужели ты выберешь мщение, а не возможность вновь увидеть твою мать? И это притом, что вернуть ее было бы так легко? Должен признаться, что я изумлен. Не думал, насколько ты холодна.

Хотя я и понимаю, что он пытается играть на моих чувствах, я ошеломлена, обнаружив, что он попал в цель. Мысль о том, что я навеки покину мою мать, даже если у меня есть возможность вернуть ее, обжигает меня, как уксус, вылитый на открытую рану. Я невольно передергиваюсь и вижу, что это приносит ему радость.

– Ты так и не нашла кости своей матери. – Его тон небрежен. Непринужден. – Хотя для тебя это и было важно.

Для меня это было не просто важно – это было жизненно необходимо. И такое напоминание о моей неудаче сдавливает мое сердце, словно тиски.

– Вероятно, ты так и не поняла, где надо искать. – Он лениво водит пальцами по оружию, лежащему на полках – по костяным ножам, стрелам.

Я вижу, как Брэм сует руку в мешочек, висящий у него на боку, слышу, как он ломает какую-то мелкую кость, но ничего не происходит.

– Ты хотела бы узнать, что я с ними сделал?

Это уловка, игра. Я вспоминаю вопрос, который Лэтам задал мне много месяцев назад. «Ну как, Саския, хочешь обнять свою мать в последний раз?»

И мой ответный шепот: «Да».

Но как только она приблизилась ко мне, он вонзил в ее спину нож. И посему теперь я стискиваю зубы, хотя и отчаянно хочу сказать «да» и услышать его ответ.

– Нет? – говорит он. – Тебе совсем не любопытно?

От звука его голоса мне становится не по себе. Хоть бы он замолчал. Я не могу думать, когда его голос звучит в моей голове, мне не под силу придумать план. Он переводит взгляд на Брэма, и до меня доходит, чего он хочет от меня. Ему нужно, чтобы я отпустила руку Брэма, чтобы мы разделились и я стала еще более уязвимой. Но я не стану делать того, чего желает он.

– Я слыхал, что Брэм опять принялся учить, – говорит Лэтам, продолжая наш односторонний разговор.

– Не смей, мерзкий червяк. – В голосе Брэма звучит гнев. Мое сердце сжимается, словно готовясь к удару.

На лице Лэтама написано самодовольство:

– Ну и как, ты смогла уловить, что к чему?

– Прекрати! – Брэм засовывает в мешочек всю руку, и я слышу хруст нескольких ломаемых костей.

Но Лэтам только смеется:

– Скажи ей.

Брэм тянет меня за руку:

– Пойдем.

Но я не шевелюсь.

– О чем он толкует?

Взгляд Брэма устремлен на меня. Он открывает рот, потом закрывает опять.

– Что ты должен мне сказать?

– Я тоже не сразу понял, что к чему, – говорит Лэтам, – но потом это пришлось так кстати. После этого взломать замок на ларце с костями твоего отца оказалось проще простого. Брэм – хороший учитель, так что тебе повезло.

Мое сердце замирает, зрение дробится.

Я отпускаю руку Брэма и делаю шаг назад.

– Ты ему помог? – Мой голос стал высоким и тонким. – Ты помог ему украсть кости моего отца?

Лицо Брэма искажено:

– Нет, Саския, нет.

– Значит, он лжет?