Похитители бриллиантов

Оно не было слишком устойчиво, потому что пирогу потряс второй, не менее сильный удар, снова повалил его и не позволил Александру взять под управление лодку, которую беспорядочно качало.

– Эх ты, горе-лодочник! – подшутил Александр над самим собой, несмотря на всю серьезность положения. – Ты, видно, забыл очистить русло у пристани?.. Или баримы за одни сутки изменили течение воды?

– Черт возьми! – воскликнул Жозеф. – Смотрите, месье Альбер, месье Александр: скалы…

– Что – скалы?

– Они ходят…

Из-под воды послышался мощный рев, какой могло бы издать стадо разъяренных буйволов, сильное бурление всколыхнуло поверхность воды, и одновременно под самым носом у Жозефа вынырнула противная голова.

– У, протибный зберь! – воскликнул каталонец, увидев огромную пасть, утыканную короткими, но крепкими, как булыжник, зубами, и широко раскрытые ноздри, из которых вырывался прерывистый храп.

– Так! – спокойно сказал Александр. – Стало быть, это не плавучая скала, а просто-напросто гиппопотам… Спокойствие, друзья, спокойствие. Возьми мой карабин, Альбер, и стреляй ему прямо в пасть… иначе…

Он не закончил фразы. Его друг еще не успел схватить ружье и прицелиться, как чудовище вынырнуло, до половины открывая лиловатое туловище, заплывшее жиром.

Гиппопотам глубоко вдохнул свежий воздух, уставился на трех друзей своими маленькими хищными глазками, встряхнул короткими и жесткими ушами, затем, вцепившись зубами в борт суденышка, стал раскачивать его так бешено, что оно вмиг набрало воды и едва не опрокинулось вверх дном. Этот случай чуть не погубил трех французов, но он же оказался и залогом их спасения. Набрав воды, лодка отяжелела, и это сразу придало ей устойчивость.

Гиппопотам хотел повторить атаку. Он немного отступил назад, чтобы погрузиться, подплыть под лодку и поднять ее могучей своей спиной. Если бы он промахнулся, у него бы еще оставалась возможность навалиться на нее всей своей огромной тяжестью и раздавить.

– Да стреляй же! – кричал Александр.

В тот же миг послышался жалобный стон, и на желтоватой поверхности воды расплылось широкое красное пятно. Толстокожее животное на миг замерло и явно забеспокоилось.

Альбер использовал минуту и выстрелил. Отчетливо был слышен сухой удар: пуля пробила лопатку; кровь ударила и смешалась с водой, которая и ранее была красной, но по неизвестной причине.

– Он ранен! – воскликнул стрелок. – Он пойдет ко дну…

Однако, несмотря на страшную рану, гиппопотам делал отчаянные усилия, чтобы удержаться на воде. Странно, он уже как будто не обращал внимания на лодку, которая так недавно привела его в ярость, и в его помутившихся глазах уже не было злобы. Он поднялся, стал поворачиваться во все стороны, оглядывая открытое пространство, и издавал глухое ворчанье, в котором слышалось больше тревоги, чем гнева.

Альбер хотел выстрелить из второго ствола, но Александр его удержал.

– Не стоит, – сказал он. – Лучше побереги последние патроны, зверь уже не опасен.

– Как это так?

– Да вот смотри!..

Неподвижная туша поднялась из воды позади пироги и поплыла, уносимая течением. А гиппопотам, которого Альбер только что ранил, замычал страшным голосом и поплыл вдогонку за мертвой тушей. Но ее уносило быстрым течением, и гиппопотаму было трудно за ней угнаться.

– Ну, мы счастливо отделались! – сказал Александр со вздохом облегчения.

– Ты считаешь, что всякая опасность миновала?

– Бесспорно! И только благодаря нашей счастливой звезде: она столкнула нас с самкой. Хороши бы мы были, если бы напоролись на самца.

– Если бы наша звезда действительно была счастливой, она убрала бы с нашей дороги всех толстокожих, без различия пола.

– Согласен. Однако согласись и ты, что гнев этого несчастного зверя был вполне оправдан.

– Почему?

– Потому что мать преспокойно гуляла у себя в реке, нисколько не думая ни о сокровищах кафрских королей, ни о европейцах, которые за этими сокровищами гоняются, как вдруг нос нашей пироги, острый как шпора, зарезал ее детеныша, которого она держала у себя на спине.

– Детеныша?

– Несомненно. Смотри, какие отчаянные усилия она делает, чтобы догнать его. Неужели она стала бы, по-твоему, так выбиваться из сил, если бы какая-то непреодолимая сила не влекла ее к этому бездыханному телу?

– Теперь я все понимаю. Первый толчок мы испытали, когда наскочили на малыша. Из воды едва только показалась голова.

– А потом нас толкнула мамаша. Она почувствовала, что малыша нет, и стала его искать.

Туша гиппопотама чернела в нескольких метрах от водопада. Детеныш казался всего лишь черной точкой среди клочьев белой пены. Но он внезапно исчез. Мать закричала в последний раз, выпрямилась во весь рост, собрала все свои уходящие силы и бросилась в бездну.

– Бедное животное! – пробормотал Альбер.

– И черт его бозьми! – воскликнул Жозеф, почувствовавший себя отмщенным.

– Милостивые государи и друзья, благоволите высадиться, – пригласил Александр. – Мы прибыли.

Два человека бросились к ним, путаясь в лианах и спотыкаясь. Оба промокли до костей, у обоих вода текла по волосам и бородам, как если бы они только что вышли из бани.

– Мастер Виль! Преподобный!