Поход

Подойдя ко мне, шашкой показал, чтобы я вытянул ноги вперед. Пришлось подчиниться. Взмах клинка, и веревка, которой были связаны мои ноги, оказалась разрезанной. Далее китаец по очереди освободил от пут ноги у Тонких и Зарубина. Вложив шашку в ножны, показал ею, чтобы мы выходили из сарая.

Вязали нас профессионально. Ни ноги, ни руки не затекли. Поэтому, повинуясь жесту предводителя, двинулись на выход. Во дворе усадьбы собралась приличная толпа восставших, не менее ста человек. Чжао вышел на середину двора, поднял руку вверх и, дождавшись, когда стихнут разговоры и крики, громко произнёс:

– Братья, мы казнили двух заморских чертей и сейчас казним еще троих. Но эти чужеземцы заявляют, что они отличные воины и каждый из них может легко расправиться с десятком бессмертных бойцов из моего «Союза больших мечей».

Речь предводителя была прервана гневным и возмущённым рёвом собравшихся боксёров. Большая часть из них имела повязки и пояса из материи красного цвета, а за спиной – двуручные мечи дадао, меньшая использовала материю желтого цвета, и вооружение у них было более разнообразным. Вплоть до старинных маньчжурских мечей янь маодао, или «гусиное перо».

Пока бандиты или патриоты орали, я про себя прикидывал, что если против меня выставят бойцов с красными повязками, то будет тяжело. Меч дадао появился сравнительно недавно и представлял собой двуручное тяжелое оружие с балансом, смещенным к боевому концу, и широким клинком, что по эффективности было равно секире. Всего лишь один удар дадао при попадании гарантированно выводил противника из строя, оставляя его калекой на всю жизнь или же снося голову с плеч. Отразить его удар при помощи маньчжурской янь маодао или японской катаны, казачьей шашки или европейской сабли было попросту нереально.

Кольцо на навершии меча давало возможность контролировать положение клинка в момент нанесения удара. Наш агент из Пекина сообщал в ученый комитет Генерального штаба, что даже новичок, прошедший ускоренный курс обучения у алтаря Справедливости отряда ихэтуаней, мог не опасаться: каждый его удар в бою должен был достичь цели. Широкий и тяжелый клинок имел такую инерцию, что ни штык, ни сабля не могли остановить его смертоносный путь.

«Так что придётся крутиться в бою, как вше на гребешке, уворачиваясь и подрезая противнику руки и ноги. Чем больше порезов, тем быстрее боец выйдет из строя. А сунуться под удар – это не для нас», – думал я, рассматривая бойцов-боксёров, прикидывая, кого из них выставят против меня. Своё состояние для боя по пятибалльной системе оценивал на троечку с минусом. В академии много времени уделять тренировкам возможности не было. Работа в комитете также не увеличила время для физической подготовки. Потом продолжительное морское путешествие. В общем, навыки, особенно с холодняком, прилично растерял, но, надеюсь, их с избытком хватит на местных бойцов. Глядя на окружающих, я видел в основном истощенных физически мужиков лет двадцати пяти – тридцати, небольшого роста, выглядевших значительно старше своих лет. Хотя попадались и крепкие жилистые молодые ребята.

Между тем гул толпы смолк, и Чжао продолжил:

– Мы посовещались с уважаемым Ченом и решили, что для самого старшего и самого хвастливого чужестранца достаточно будет и одного нашего воина, даже без большого меча.

Худой главарь продолжал что-то говорить дальше, я же оценивал обстановку. В принципе прорваться можно. Тонких и Зарубин вместе с толстяком китайцем и комбатом стоят недалеко от ворот в усадьбу. Рядом с ними Вонг, который бросил головы американцев себе под ноги. У ворот коновязь, где на привязи семь лошадок. Одиннадцать человек перед открытыми воротами. Справа от них вдоль частокола начинаются первые ряды ихэтуаней, собранных на просмотр казни. Вторые ворота усадьбы, ведущие к пристани на реке, охраняет народу больше, да и перед ними собрались зрители в очень большом количестве. Так что там не прорваться. Хороший момент – огнестрельного оружия у восставших почти не видно.

Между тем Чжао закончил говорить, и из толпы к нему вышел небольшого роста молодой, лет двадцати, парень. В серой куртке-кимоно, подпоясанный желтым поясом, и в того же цвета коротких, ниже колена, просторных штанах, заправленных в белые гетры, с кожаными тапочками на ногах, парнишка на фоне худого, высокого и нескладного предводителя отряда «Дадаохуэй» выглядел каплей ртути. Бритая голова, на которой я увидел три круглые точки-шрама, длинный, похожий на саблю, клинок заставили меня судорожно сглотнуть слюну.

«Млять, это мне что – монаха из монастыря Шаолинь подсовывают?! – подумал я, глядя на то, как без лишних движений, плавно и гармонично идёт паренёк. – Вот это засада. И, судя по трём точкам на голове, молодой человек многого достиг в своей монашеской жизни. Выжить становится всё труднее и труднее».