Поход

В своём мире, когда увлекался боем на шестах, не прошёл и мимо истории Шаолиньского монастыря. Тогда же узнал, что помимо церемонии обривания головы в буддистских монастырях есть еще одна традиция – «очищение сердца». После попадания в монастырь, по истечении некоторого времени, потраченного на учебу, тем, кто показал особые успехи в учении, старший монах, старый хэшан дословно, наносит первый «цзеба». Это ритуальный шрам, что называется «очищением сердца». Далее, если в течение следующих двух лет человек покажет себя с достойной стороны, то получает право на второй шрам – «лэфу», то есть «радость и благополучие». Третий шрам получить было уже сложно и долго. Обычно успешные и, соответственно, пожилые монахи за годы службы в монастыре обретают пять-шесть шрамов. В Шаолине можно было встретить монахов с восемью или девятью шрамами.

Засмотревшись на парня, я чуть не пропустил момент подхода ко мне Чжао с офицером Ли.

– Переведите ему, господин Ли, что сейчас он будет биться с одним из слабейших воинов отряда уважаемого Чена. Он ещё ученик. Чтобы силы воинов были равны, мы дадим тебе твое оружие, – громко произнёс главарь бандитов. Дождавшись, когда Ли закончит перевод, он с хитрой улыбкой вставил шашку в петли портупеи за моей спиной. – Руки, извини, развязывать не буду. Ты же десятерых воинов обещал убить, а тут только один ученик.

Не дождавшись перевода для меня, Чжао захохотал, а за ним взорвалась смехом толпа. Поморщились только двое – офицер Ли и монах. Оглянувшись, я увидел, как Тонких и Зарубин с горечью и обречённостью смотрят на меня. Желая их поддержать, улыбнулся и подмигнул, хотя у самого на душе кошки скреблись. Когда китайцы согласились на бой, надежда пришла, сейчас если и не ушла, то её осталось совсем мало.

«Ну шо, гладиатор хренов, пойдем, развлечём народ! – подумал я, получив толчок в спину от Чжао, и сделал два шага навстречу подошедшему улыбающемуся противнику. – А ты, сынок, думаешь, что уже победил? Будешь на публику красоваться со своим кунг-фу?! Это мы сейчас посмотрим, у кого он толще».

Монах, спрятав меч за спину, поклонился. Я стоял в двух шагах от него и рассеянным взглядом смотрел перед собой.

– Лю Юн, не убивай его сразу. Наши воины должны увидеть, как ты играешься с этим казаком. Он хорошо подготовлен, поэтому играй, но будь осторожен, – произнёс Чжао. – Как только мы с господином Ли отойдём к уважаемому Чену, можешь начинать.

Я услышал за спиной удаляющиеся шаги, сам же продолжал следить за Лю рассеянным взглядом.

– Начали, – услышал я через несколько секунд громкую команду на русском от комбата Ли, хотевшего, видимо, хоть как-то помочь мне.

Монах, сделав широкий шаг правой ногой, ударил своей саблей-мечом снизу справа налево и вверх. В верхней точке развернув лезвие сабли, полоснул в обратном направлении. Я просто разорвал дистанцию, сделав шаг назад. Со связанными руками что-то другое было придумать тяжеловато. От следующего рубящего удара увернулся аналогично. Ещё после нескольких ударов «храброго» – так переводилось имя моего противника – Лю и я значительно приблизились к группе китайских командиров.

В этот момент монах нанёс быстрый колющий удар в мою стоящую впереди правую ногу, и, несмотря на мою реакцию, полностью избежать удара мне не удалось. Делая шаг назад, я почувствовал несильное касание кончика меча противника чуть выше колена.

– Лучше один укол, Лю, чем сто рубящих ударов?! В Шаолине узнали об этой истине? – произнёс я на китайском в лицо противнику, чем вызвал его неподдельное удивление и сбил темп его следующего удара.

Сабля не так быстро в выпаде устремилась к моему левому плечу, и её лезвие встретило на своём пути моё левое предплечье. За моей спиной громко вскрикнули Тонких и Зарубин, но для меня их вскрик заглушил тихий скрип разрезаемых верёвок.

Именно такого удара противника я ждал в течение боя из-за того козыря, который был у меня в рукаве левой руки. Козырь назывался кожаный чехол с двумя метательными ножами, который крепился у меня на предплечье. Этот чехол мне подарили браты на моё двадцатилетие. Метательные ножи, которые в чехле прикрывали сверху и снизу предплечье, были изготовлены из крученого харалуга кузнецом дядькой Каллистратом по моим чертежам метательного ножа «Лидер» из моего времени. Этот нож из-за балансировки было сподручно и оптимально метать, держась за рукоять.

Как чехол с ножами не заметили, когда мне вязали руки, я объяснить сам себе не смог. И хотя добраться до ножей я со связанными руками не мог, у меня теплилась надежда, что кто-то поможет мне освободиться. И вот этим помощником стал монах Лю. Лезвие его сабли под углом в сорок пять градусов прошлось по трём виткам верёвки, связывающей мои руки. Нож на внешней стороне предплечья и кожа чехла не позволили добраться клинку до тела.