Поход без привала

Вернувшись в штаб, решил он поговорить с комиссаром. У Щелаковского дел — непочатый край. Приехал Алексей Николаевич Толстой, чтобы написать о гвардейцах. В ближайшие дни из Монгольской Народной Республики должен прибыть товарищ Чойбалсан. Он вроде бы шеф корпуса. Много подарков прислали зимой из Монголии, в том числе хорошие теплые полушубки. А теперь надо встретить представителя братского народа по достоинству. Торжественное заседание, парад…

— Подожди, комиссар, — сказал Павел Алексеевич, — вся эта праздничная текучка главное заслонила, людей на второй план отодвинула. Радуемся, что корпус без нас до нормы пополнился. И хорошо, что полнокровное соединение в наших руках. А вот про кадровых бойцов, про самую основу корпуса, — про них забыли. Сверх штата они.

— Знаю, командир. Взыскать надо с виновных.

— А кто виноват? Я в первую очередь, ну и ты, конечно.

— Если по большому счету…

— А какой еще может быть счет, комиссар, когда о наших боевых друзьях речь идет?! Ну, чего улыбаешься? Не прав я?

— Прав, Павел Алексеевич. А улыбаюсь вот почему. Известно, что глупый человек при неудаче, при ошибке ищет, кто виноват. А умный прежде всего думает, не допустил ли сам какого-нибудь промаха, в чем сам напортачил и что можно исправить.

— Ты кого же в умники-то записываешь: одного меня или нас обоих?

— Соображай, командир.

— Я и соображаю: век живи, век учись, как народ говорит. Давай подготовим приказ по корпусу. Благодарность и поощрение всем, кто был в рейде. А главное, вот что: все бойцы и командиры, возвратившиеся из рейда, немедленно зачисляются в свои полки на те должности, которые занимали в немецком тылу. Это будет наш первый приказ на Большой земле.

— Справедливо, Павел Алексеевич. Но поторапливайся. Тебя вызывают в штаб фронта. Самолет уже ждет.

21

Генерал Жуков — сразу о деле:

— Ну, поздравляю с повышением. Принимай шестьдесят первую армию.

— Так неожиданно!

— Почему неожиданно? Тебя еще в прошлом году на армию сватали, верно? Малиновскому отдали вместо тебя, он теперь в гору пошел. Южным фронтом командует. Завидуешь?

— Нет! Я сроднился с корпусом. Прошу оставить… Жуков прервал его движением руки, повысил голос: — Хватит! Один раз отказался, больше не выйдет.

У нас людей нет, а он — корпус… Вопрос решен бесповоротно. Твоя армия готовит частное отвлекающее наступление, а твой предшественник заболел. Прихватило его не вовремя!

— А отпуск? Семья уже в Архангельском…

— Отпуск пока отменяю. — Жуков помолчал, подумал. — Семья без тебя отдохнет. Разрешаю вызвать на фронт жену. На трое суток. Все. До свидания.

Вечером Павел Алексеевич вылетел в город Белёв, где располагался командный пункт 61-й армии.

Слово о старшем друге

Второй раз увидел я Павла Алексеевича лет через пятнадцать после того памятного декабрьского дня, когда гвардейцы-конники освободили Одоев. Меня, журналиста, направили по работе к председателю ЦК ДОСААФ СССР. Им оказался генерал-полковник Белов.

Он не очень изменился за прошедшие годы, только пополнел, да голова и усы стали седыми. В кабинете его было холодно, он не закрывал форточку. Ему не хватало воздуха, пошаливало сердце.

Когда закончился служебный разговор, я спросил, помнит ли он бой за Одоев. Генерал оживился. Еще бы не помнить! Достал из ящика стола тетрадь в черном переплете — записи военных лет — и прочитал вслух несколько страниц. Я узнал некоторые подробности освобождения моего родного города.

— А где вы останавливались отдохнуть? Забыли, наверно?

Генерал подумал, произнес негромко:

— Кажется, я заезжал к Князеву… Да, да, конечно. Большой деревянный дом, интеллигентная, как показалось, семья…

В общем, нам с Павлом Алексеевичем нашлось о чем поговорить.

Потом мы часто виделись на протяжении шести лет, иногда несколько раз в неделю. Он знал, что я пишу книгу о войне с гитлеровцами, и всегда находил время ответить на интересовавшие меня вопросы. А я, в свою очередь, помогал генералу работать над воспоминаниями о минувших событиях.

Чем ближе узнавал я Павла Алексеевича, тем большим уважением проникался к нему.

Боевым делам Белова воздают должное военные историки, о его воинском мастерстве писал маршал Жуков, другие товарищи по оружию. Но известен он главным образом среди специалистов. А мне очень хотелось, чтобы о его жизни, о его подвигах узнало как можно больше читателей.

В этой книге я рассказал лишь о довоенных событиях, о первом годе войны. А ведь потом были трудные и славные операции, в которых не раз отличался командарм 61-й. Его войска освобождали Орел. За умелое руководство форсированием Днепра и проявленное при этом личное мужество Павлу Алексеевичу Белову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Его армия громила фашистов под Брестом и возле Варшавы. Головные отряды его армии первыми ворвались в Ригу. И наконец, было знаменитое Берлинское сражение. Павел Алексеевич стремительным маневром вывел 61-ю армию севернее вражеской столицы, обеспечив правый фланг наступавших советских войск.