Поход Мертвеца

– Я не понимаю, к чему ты клонишь. Я вот не скрываюсь пред тобой, говорю как есть. И незачем мне… – Бийца замолчал на полуслове. Они миновали две решетки, возле которых стояли по двое стражей. Нетрудно догадаться, что они прибыли в застенки, запах крови, прежде неощутимый, ныне кружил голову.

Государь остановился подле одной из дверей, велел открыть. Тяжелый замок лязгнул, страж двумя руками отодвинул железный засов, отворяя дверь. Смрад заставил Бийцу отойти на шаг и достать платок.

– Заходи, – негромко приказал он Мертвецу. – Возьми факел, там темно. И поговори со своим знакомым.

Наемнику показалось, государь оставит его в камере, но нет. Мертвец сделал несколько неуверенных шагов, покуда не уперся в стену. Окон здесь не было, от пола тянуло непередаваемым смрадом. Глаза быстро привыкали к темноте, он разглядел небольшое помещение, глубиной и шириной в две сажени, с загаженным полом, на котором когда-то находился соломенный матрац или что-то подобное, гниющие тряпки валялись в углу, на них, лицом к сырой стылой стене, лежал без движения невысокий человек, съежившийся от не то боли, не то холода, в одном исподнем, изгвазданным так, словно, он пробыл тут не один месяц.

Свет ударил в глаза – Мертвецу подали факел. Человек пошевелился.

– Опять? – хрипло произнес он, Мертвец еле разобрал слова с кашляющем бульканье. Человек повернул лицо, пытаясь щуриться.

– Боронь? – изумленно произнес наемник. Старый командир некогда изничтоженного отрядом Бийцы Истислава закряхтел, пытаясь хотя бы сесть, не удалось. Мертвец опустился на колени, держать в руке факел неудобно, наемник положил древко на пол, окрасившийся черно-красными красками. – Тебя пытали? Осторожнее, подними голову.

– А ты… думал. Наемник… тебя за что?

– Нет, я пришел с государем. Он здесь, я…

– Я прощаю тебя, тысяцкий Боронь, – донеслось из коридора. – И повелеваю убираться прочь из Опаи во владения твоего хозяина. А заодно провести к своему подлому владыке и Мертвеца.

Боронь содрогнулся, снова дернулся, вырываясь из рук наемника.

– Ты с… с Бийцей?

– Тише. Нет, я пришел сам. Хочу увидеть Пахолика, узнать, как он и что. Ведь три года прошло…

– Без меня… слышишь, наемник. Лучше убей. Не вернусь.

Мертвец обернулся к царю, Бийца, будто не доверяя едва дышащему командиру, прятался за спинами стражей. Наемник поднялся, осторожно положив Бороня снова на гнилое тряпье, подошел к двери.

– Зачем ты его так?

– Поначалу я хотел попросту убить. Мои воины взяли Бороня месяц назад вместе с еще двумя десятками конников возле Сихаря. Один из пленных сознался, что он дозорный княжича и выведывал способы тишком проникнуть в город, поднять бучу, а затем открыть ворота. И что, я буду терпеть подобное? Я и так сражаюсь…

– Государь, прости меня, но если ты отпускаешь Бороня…

– Нет… – донесся хрип из-за спины наемника, – не надо.

– Отпускаешь Бороня, – продолжил Мертвец, – так дай ему хоть время подняться. Я смогу вынести его из Опаи только на руках.

– Да хоть за волосы, – зло рявкнул Бийца. И тут же прибавил: – Впрочем, четыре дня я тебе дам. Но ты сам слышал, что сказал Боронь. Он боится возвращаться к хозяину, знает что там его ждет. Я прав?

– Прав, царь, – прохрипел пленник.

– И все же ты пойдешь с Мертвецом и проведешь его к Пахолику. Теперь ты не будешь сомневаться в моих словах? Бороня ты хорошо знаешь, думаю, мы оба можем ему поверить.

– Верно, государь. Я могу ему поверить. Но я могу поверить и тому, что вижу – его долго пытали, ему могли внушить то, что ты хотел услышать от него. Любой человек сломается, если знать, как пытать. Я не исключение, потому знаю, о чем говорю. И потому не могу дать слова, что убью его.

– Но он обезумевшее чудовище.

– Сейчас и Боронь не в себе. Но я обещаю тебе, государь, что приду к Пахолику и если он…

– Без «если», Мертвец! Да или нет?

– Мой меч может дрогнуть. Три года назад я привязался к княжичу настолько, что пожелал быть убитым ради его свободы. Быть может в том моя вина, но я пока не вижу ее.

Желваки долго играли на скулах государя. Наконец, Бийца взял себя в руки, успокоился. Ладонью взъерошил короткие светлые волосы, затем пригладил. Кивнул.

– Я тебя понял, Мертвец. Тогда так: ты забираешь Бороня через четыре дня и увозишь его. Я даю двести монет сейчас, чтоб ты добрался до княжича, и две тысячи по возвращении. Но коли посмеешь не убить, лучше не появляйся на моей земле. Найду и уничтожу, какая б слава за тобой ни ходила. Эти люди, – кивок в сторону стражей, – не боятся и охотников на чудовищ и самих чудищ тоже.

Наемник кивнул в ответ, поклонившись государю, он согнулся над Боронем, взял его на руки и вынес из подземелья. Государь следовал за ними по пятам, по-прежнему играя желваками.

Четыре дня спустя им пришлось покинуть Опаю. Оправиться пленник не успел, разве что сидел теперь твердо и не морщился от поворотов головы. Наемник выкупил возок и крепкую лошадь, усадил в него командира и медленно тронулся со двора крепости.