Поход Мертвеца

– Очень крепкие, надежные, а теперь еще и отчаянно уверовавшие люди. – Ремета помолчал, снова потер подбородок и продолжил: – Я не все рассказал вам вчера. Ради них Синод Рети забыл об их возможном многобожии, оградил указом от преследования, больше того, дозволил остаться в святая святых – самой крепости, лишь бы защищали ее. И кажется, от них заразился мыслью о чуде, о котором я вскользь поминал вчера. Вы знаете, что ретичи считают своим единым царем бога огня, потому они величают его господом и молятся как одному-единственному богу, отвергая даже мысли об иных божествах. На том Реть стояла века, но сейчас, после поражения громовержца, моего отца, многое на небесах переменилось. Бог огня решил по-братски разделить бремя правления с моим отцом, больше того, предложил подменить его на время, пока тот «не оправится от удара», как выразился брат. Конечно, отец отказался, тогда брат принялся собирать недовольных и хоть особых успехов не добился – его только жена, богиня плодородия и поддержала, – решил действовать иначе. Боги редко являются в мире людей, с давних времен так заведено, но брат нарушил завет. Решил стать действительно единственным, кто имеет возможность не просто сходить на землю, но пребывать там постоянно. У богов нет такой возможности, иначе как вселяясь в чье-то тело. Бог огня так же нуждался в теле, но не простом, а великом, как его безумные замыслы. Именно поэтому Синод и решился забрать яйцо каменного змия. Магистр, ты лучще других знаешь, в чем его особенность.

– Не я? – удивился Мертвец.

– Не ты, иначе не пошел бы на сделку, – ответствовал магистр. – Ремета мне не раз и не два сказывал о твоих способностях. Я расскажу причину твоей удивительной неуязвимости. Когда ты рубился со змием, его слюна или кровь попала в твою рану. Каменные змии известны тем, что в их крови, а особенно желчи, течет раствор философского камня, особенной силы достигающей у только отложивших яйцо самок. Да и само яйцо буквально наполнено им. Так что, наемник, я вижу два пути развития твоей болезни: либо ты сумеешь силой организма переборешь яд раствора и освободишься от него, либо с течением времени окаменеешь. Это и будет концом.

Мертвец выдержал взгляд магистра, ничего не сказав его словам. Обернулся на Ремету, тот мелко закивал.

– Все так. Поэтому у тебя такая сила, и тебя так непросто убить, даже поранить. А почему наемника попросили украсть яйцо, вы поняли. Бог огня решился стать для ретичей явственным, вечным олицетворением своей неукротимой силы. Он вселится, если уже не вселился, в тварь, что вывели жрецы и будет царствовать над Ретью, поражая как врагов так и подданных своих. И кто тогда дерзнет бросить ему вызов?

– А сейчас не слишком ли поздно мы собрались? – спросил Узашлив. Отшельник покачал головой.

– В самый раз. Если бог и воплотился в новом обличье, должно пройти время, прежде, чем он освоится в нем. Пока брат уязвим.

– Как выглядит чудище? – тут же задал вопрос Врешт.

– Ты его узнаешь тотчас, – усмехнулся отшельник.

– А почему бы ему не воплотиться в человека? Мне как-то понятней видеть бога подобного самому себе.

– Ты не будешь его бояться, страх же перед воплощенным божеством рождает и любовь к нему, пускай и рожденную этим страхом, – произнес магистр. – Да и чудовище переживет века, в отличие от человека, пусть даже великого колдуна. Страх не позволит поднять против него войска, а сила его с каждым годом продолжит расти и, неизвестно, остановится ли когда.

– Но поклоняться твари…

– Врешт, ты не знаешь истории, – пожал плечами колдун, в ответ на это богатырь только хохотнул, ну знамо дело, где нам: – Эльсида в древности поклонялась чудищам, схожим одновременно с людьми и с животными – человеку-василиску богу плодородия, человеку-орлу богу солнца, человеку… да что я. Сами кижичи когда-то поклонялись роду, который изображали в виде каменного змия.

– Маля, – вдруг вздрогнув, произнес загдиец, – она тоже пойдет с нами в крепость? – В ответ женщина кивнула.

– Я же должна вам помогать.

– Чем? Заворожишь стражу?

– Я могу сделать и это, – понижая голос, ответила она. – Но прежде я помогу тебе попадать во врагов каждой стрелой.

Наступило молчание. Воины переглядывались, смотря то на Малю, то на Мертвеца. Тот не выдержал.

– Скажи, Маля, и сразу прости меня за вопрос. Что ты получишь за путешествие по Метоху?

– Ничего особого, сударь, – склонив голову при ответе, как положено доброй кривичской жене, отвечала та, – те двести монет, что обещал мне почтенный Ремета.