Поход Мертвеца

К полуночи отряд добрался до деревушки, назначенной Реметой местом постоя. Поселились в пустой избе, давно брошенной – крыша успела зарасти густой травой, чья солома пробивалась даже сейчас через напушивший за день снег. Дом в Шате, который они покинули, так же находился в стороне от прочих строений, выходя окнами на заливные луга и верно, и сам долгое время был брошен, пока в нем не появился отшельник, на время оживив строение и своей магией и невесть откуда взявшимися слугами, сгинувшими наутро без следа, будто изгнанными схимником. Возможно, размышлял наемник, укладываясь спать, отшельник загодя вселился в строение, подготовился как следует и, по наступлении срока, исполнил задуманное. Жаль, не повезло с мастером ловушек, он бы сильно пригодился. Если только сам Ремета не выдумал его. Последнее время он стал действительно странен, даже хорошо знавший схимника магистр и тот смотрел на того взглядом, в котором читалось не сколько удивление, сколько заискивание перед враз открывшимися способностями забытого сына, которого громовержец внезапно одарил тем, чем когда-то несколько лет назад, одаривал другого своего отпрыска – Пифаря. Хотя, Ремета говорил, что и его в отрочестве баловали чудесами, которыми он, в ответ, поражал окружающих. А кончилось все неприглядно – изъятием чудес и бегством юноши в леса. Теперь отшельнику, издавна познавшему горечь поражения, отец даровал вторую возможность – что выпросил, помимо нее, Ремета? Ведь не просто же так балагур и острослов стал сухим деспотом, превратившись едва ли не в копию громовержца? Что-то еще должно оказаться на кону, но что? Мертвец перевернулся с боку на бок – нет, сейчас все одно не узнать. Остается надеяться, что за последующие дни он или кто другой, подзуживаемый сходными мыслями, сумеет разговорить упершегося в чужой мечте старца.

До деревеньки добрались они ходко, пятилетки несли как на крыльях. Убытия отряда никто не заметил: по Шату поползли слухи о взятии Сихаря Пахоликом и его поспешном устремлении на юг, похоже, прямо сюда. Хоть на пути стояла небольшая крепость Тортун, но в ее защиту от орд дикарей никто не верил. Ни во времена усобиц, ни прежде, отряд ее не слыл надежной опорой центральным и западным землям перед нашествиями загдийцев. Крепость скорее значилась на карте, чем исполняла свое назначение. Вот и теперь горожане с ужасом ждали известий о скором ее падении и гадали, какой путь выберет царевич. Двинет он к столице или пойдет сразу надеть корону в Тербицу. Кто отличался стойкостью, готовился к неизбежному, каля стрелы и точа мечи или сабли, те, кто послабее, готовились к отъезду. Иные начинали мутить и себя и окружающих загодя, чтоб успеть к приходу нового правителя полностью перекраситься в его цвета. Таких уже начинали ловить, но тоже без особой прыти и желания, словно городская стража не была уверена в собственной верности.

Когда соратники покидали город, то обогнали две повозки, возможно, ретичей, потянувшихся на запад, в поисках лучшей доли в княжестве, предназначенном им самим родом, но никогда прежде не виданном. Со стороны отряд выглядел странно – все в белых накидках, как настоял Ремета, но только четверо заметно крепче и мускулистей остальных. Еще один, по осанке и манере езды, высокого звания, с ним женщина из низов и старик, непонятно каким ветром попавший в эту компанию. Разношерстная команда, она и по дороге, пусть и короткой, не сумела определиться ни с вожаком ни со скоростью передвижения. Отшельник вставать впереди не захотел, отряд вел Лонгин, не привыкший к долгим конским прогулкам. Через четыре часа его сменил Мертвец, постаравшийся ускорить бег лошадей. Последними ехали Врешт и Маля, женщина на удивление свободно держалась в седле, о чем-то полушепотом переговариваясь с молотобойцем. Тот то похохатывал, то замолкал на полуслове. Затем ее подманил магистр.

С последним наемник переговорил уже по въезде в деревеньку. Темная глухая ночь, даже собаки попрятались, не брешут, они медленно продвигались мимо первых, пустых домов, стараясь не шуметь. Мертвец подвел лошадку поближе, коснулся плеча. Маг обернулся настороженно.

– Что-то случилось?

– Мне одна мысль покоя не дает. Тот монах, что нас проведет по крепости – он из твоих, почтеннейший?

– Нет, я его не знаю, – для убедительности магистр покачал головой, движение едва угадывалось. – Был бы мой, сам бы сговорился и, может, куда раньше. А так тоже наощупь бреду.

– Ты с Реметой прежде часто виделся? – тот кивнул. – Значит, заметил, как он переменился.

– Кто из лесу выйдет, все переменится, – осторожно произнес маг. Впрочем, отшельник уехал далеко вперед, в кои-то веки возглавив отряд, видно, указуя, у какой избы надо останавливаться. Колдун вгляделся, заметив лошадь Реметы, пожал плечами. – А что ты спрашиваешь?

– Я был учеником схимника. Часто навещал. А сейчас его будто подменили.

– Вижу. Прежде он бы посмеялся сам над собой. А теперь не до смеха. Видать, много потерять боится и много получить хочет.

– Ты думаешь, отец взял в оборот сына?

Магистр усмехнулся, цокнул языком.