Поход Мертвеца

Наемник махнул рукой, старясь не думать о предмете их беседы. Снова снял перчатку и взглянул на ладонь, глупо конечно, но неприятная мысль засела в голове. Он хлопнул по крупу лошади, подгоняя ее, та поспешила, всхрапывая: недовольная не то манерами седока, не то близостью волков, по чьей тропе они сейчас следовали.

Зверья им не попадалось, будто надвигавшаяся непогода распугала и этих матерых хищников. Волки в Ретском лесу отличались буйным нравом и редкой свирепостью, их стая могла запросто наброситься на небольшую группу людей, обычно крестьян, невзирая на их топоры и вилы. Ведь и те и те охотились в этих краях на одну добычу – косуль и зайцев, а значит, кто-то должен остаться без еды, а кто-то взять все.

Ретский лес окутал всадников тишиной. Ни шороха, ни потрескивания веток, молчание это и заворачивало и пугало. И давило, если вслушаться и поддаться ему, пригибая к земле. Потому люди вели неспешные беседы, дожидаясь эха своего разговора, но и его не слышалось – одна тишина. Снег, сыпавшийся с близких небес, покрывал дерева, кусты и землю. Лишь ему дозволялось пробиваться под полог и возлегать там – и то потому, что весной он сойдет, впитается корнями и исчезнет, поглощенный самим лесом. Остальным бор давал ясно понять, сколь недолго он готов терпеть их присутствие. Сколь неразумны они, коли отважились отправиться в его пределы надолго. Сколь безрассудно поставили под незримый неведомый удар свои жизни, решив покуражиться над молчащим до поры до времени лесом, одним присутствием своим дерзая перед ним.

– Ретичи! – вскрикнул остроглазый Узашлив, пуская кобылу в галоп. За ним незамедлительно последовали остальные воины, все четверо, быстро набирая ход, устремились к небольшой полянке. Мертвец вгляделся вдаль, вставая на стременах, заметил едва видное шевеление на самом краю поляны, у поваленной трехохватной ели. В этом месте лес немного разрядился, разошелся по сторонам, оставляя над головами путников жирные клоки свинцового неба, порошащего снегом. Возможно, там, вдалеке, узкая тропка, проторенная людьми, бредущими от одной деревни к другой, передавая пушнину, соль, мясо и снедь, а с ними и последние известные им новости из дальних и ближних краев, какие-то проверенные временем, какие-то едва родившиеся, быть может, в самой дороге происшедшие.

Узашлив ловко пустил стрелу на ходу, кажется, она нашла свою жертву. Только тут ретичи заметили надвигавшуюся опасность, попытались бежать. Кроме двух всадников, один из которых свалился с коня стрелой загдийца, с ними было и пятеро пеших, далеко уйти им не дали. Наемник поскакал следом за остальными, догнал Ремету, перешел на шаг.

– Ради тебя стараются, – произнес Мертвец, косо поглядывая на схимника. – Ретичей убивать, что детей, сроду оружия в руках не держали.

– Скоро и не надо будет, их господь и правитель поработает на славу.

– Надо бы хоть одного оставить…

– А зачем он тебе.

– Ты и так все знаешь о делах в Метохе? – не дожидаясь ответа, Мертвец пришпорил лошадку. Подскакал к добивавшим. Трупы валялись окрест, пятная искрящийся снег грязно-багровой кровью. Кобылка потопталась, тревожно заржала и отступила. Наемнику пришлось сойти, спутать лошадь и подойти к разметанным телам. Некоторые, пораженные стрелой, несли на себе еще и удары меча. Врешт обходил крайних, Лонгин и Узашлив стояли в середине побоища, центурион, сейчас кутавшийся в белый плащ, напоминал изваяние.

– Поработали, тебе не досталось, – оглянулся Врешт.

– Ума не хватило одного оставить? – в тон ему спросил наемник. – Сейчас бы узнали, откуда они, зачем. Мне вот непонятно, почему они в этой глухомани оказались. Ведь крестьяне, сразу видать, – он тронул труп, переворачивая на спину. – Сумки полные, еды много. Коней не упустите.

Животных свели в единое место, обыскали седельные сумки, но ни письмен, ни грамот, ни свитков – ничего не нашли. Равно как и в кафтанах убитых не сыскалось ни одной бумажки. Разве что требник в нагрудном кармане одного из всадников.

– Интересно, что это за отряд, – пробормотал Узашлив, прося требник у наемника и внимательно вглядываясь в страницы. – Шел-то долго, по всему видать. Требник старый, написан лет сорок-пятьдесят назад, вон как буквицы выцвели. Синий цвет, он первым уходит. Особенно когда молитвословом пользуются постоянно.

– Так это священник? – тут же спросил Мертвец.

– По виду не похож, но я плохо знаю ретичей. Может и он.

– Зато книги знаешь хорошо, – влез Врешт. – Поди и читать умеешь.

– Странный вопрос, я же из Сихаря родом. Конечно, умею. Не дикарь.

Врешт хотел что-то добавить, но разом замолчал, скривившись. Видно, молодой человек невольно наступил на больную мозоль.

– Ты краски знаешь, – продолжал Мертвец. – Откуда?

– Мой отец библиотекой ведал тамошней. Когда Пахолик пришел, первым делом запалил ее и всех, кто был внутри. Кто не пожелал выйти.

– А ты уже состоял в его войске.

– К тому времени пять лет. После смерти отца я ушел на север, к родным. Там и встретил царевича и стал ему верным слугой, – он замолчал на полуслове.

– А почему Дориноша?