Поход Мертвеца

– Царевич доверял мне. Как же, я все время при нем, за столом, на пиру, на охоте. И охранитель и советчик, да много кто, как тут не попасть в его самый ближний круг. Я на семь лет старше царевича, а казалось, мне семнадцать. На голову выше, а смотрел на него снизу вверх. Пока вот до Сихаря не добрались, – и тут же, не меняя тона голоса, – Я тебя видел, когда ты пытался его убить…. Наверное, я бы сам убил его.

– Боялся? – загдиец помотал головой.

– Любил, как и все, до ненависти. Боялся, нет, трепетал перед ним как лист. А еще…

– Все мертвы? Узашлив, ты их углядел? – Маля подъехала. Ремета по-прежнему стоял в сторонке от побоища, спешившись, обсуждал что-то с магистром. Тот, не пришедший в себя после рубки, вернее, избиения, махал руками, указывая на юг. Слово «следы» повторялось слишком часто. – хорошо, что так. Они могли бы…

– Ничего они не могли, Маля. Это священник со своей, не знаю, охраной или приближенными. Ехал из деревни в деревню.

– Нес весть? – она наклонилась над убитым. – Это он?

Мертвец кивнул. Маля присела на корточки, положила ладони на лоб. Долго молчала. Потом поднялась, покачав головой.

– Не вижу, ничего не вижу. Узашлив, ты как? Все хорошо? – молодой человек глупо, во всю ширь, улыбнулся женщине.

– С тобой всегда хорошо.

– Оставь мою женщину в покое, – зло процедил Врешт, разделяя каждое слово. Тихо говорить он, кажется, не научился. – Покой она тебе даст, но на большее не надейся.

– Но, Врешт, я…

– Я прекрасно вижу, не думай, у меня и на затылке глаза есть.

– Они же шапкой прикрыты, – тут же улыбнулась Маля.

– И на шапке тоже, – полыхнул он, оттаскивая женщину в сторонку.

Наемник оставил их собачиться под присмотром центуриона, распутал лошадь, подъехал к Ремете. Оба – и схимник, и магистр – разом замолчали при его приближении.

– Это священник, – произнес наемник.

– Знаю, видел, – грубо оборвал его отшельник. – Господь их собирает воинство вокруг Метоха, нас искать будут. Только ты пока об этом им молчи, вон как после первой стычки разошлись, что-то дальше будет.

– Хорошую команду ты собрал.

– Лучших! – рявкнул он.

– Да лучше б простых, да из одной когорты, – в тон ему ответил Мертвец. – Если и дальше так пойдет, придется назад возвращаться и армию сюда направлять. Втихую уже не справимся.

– Посмотрим, – Ремета пронзил глазами наемника, но сдержался, – посмотрим. Мы еще ничего не потеряли, – и рявкнул остальным. – В путь, собираемся в путь! Больше смотреть не на что.

Повернув на юг, они целый день шли рысцой по заброшенной тропе, следами убитого священника, однако того селения, откуда он вышел в последний свой переход, так и не сыскали. Незнамо зачем понадобилось найти его Ремете, но раз тот потребовал, никто не осмелился противиться.

Снег усиливался, к ночи повалил крупными хлопьями, дорога, и так едва различимая, стала теряться из виду. Сойдя, остановились на ночлег, а утром, даже востроглазый и чуткий Узашлив уже не мог с уверенностью сказать, где искать пропавшую деревню. Да и надо ли? – сам Ремета теперь не мог ответить на собственный вопрос. Маг напомнил, что они слишком на юг забрали, ворочаться тяжело, неохотно согласившись, отшельник приказал следовать за ним. Повернул лошадь и двинулся в сторону неразличимого заката.

Так отряд ехал до вечера, изредка перебрасываясь парой слов – падавший снег глушил голоса, подобно вате. Лес сурово хмурился, кронами могучих дерев закрыв небо, да и редкие полянки оставались едва ли не столь же темны – светило, глубоко уйдя в облачный покров, будто потонуло в нем. Сумерки окутали лес, прерванные разве что наступающей ночью.

Подгоняемый отшельником отряд довольно быстро пробивался на запад, все ближе и ближе к крепости. Неожиданно на пути встретилась глухая ретская деревенька, огороженная высоким забором, с закрытыми воротами. Словно здесь тоже бушевала усобица, вот только враг оставался до поры, до времени неизвестен проезжавшим мимо. Ремета приказал объехать ее, на дорогу не выходить, да и дороги, ведущей напрямки на запад, не сыскалось, отряд продолжил брести через лес.

Мертвец вспомнил, что Пахолик, после бегства из-под Тербицы, заезжал в Метох, желая помолиться. Ему не дали даже приблизиться к крепости; постояв недолго, потрепанное воинство княжича повернулось, отправившись дальше на север, в неизвестность. Может он хотел открыться богу перед тем, как окончательно принял решение придти к отцу и скрываться у него, несмотря на то, что Тяжак предал сына, передав его, вместе с отрядом, в руки только коронованного заклятого врага, царя Бийцы. Простил ли Пахолик его тогда или уже измышлял план мести? Мертвец мотнул головой. Не все ли равно, откуда проросли зерна ненависти, другое важно. С княжичем разобраться он так и не сумел, сможет ли, другой вопрос, ведь сейчас ему предстоит исполнить задачу, брошенную непосильной тяжестью на его плечи отшельником. Спасти Сиромаха и поразить бога. И что потом? Все в руках Реметы. Вернее, его отца.

Он подъехал к схимнику, поравнялся с его резвой лошадкой. Ремета повернул голову: