Похождения Аркадия Бобрика

Зашли посетители, увидели две королевы. Одна стоит в целости и сохранности, вторая – помирает на диванчике. Кого-то из англичан возмутила такая экспозиция, вызвали охранников. Те подошли, ничего понять не могут. А «умирающая королева» в этот момент открывает глаза, поворачивает голову, видит на месте Мэрилин расплавленную кучу воска и давай верещать что есть силы. Голосок у старушенции не хуже чем у турбины во время форсажа. Посетители бросились врассыпную. Такой шум подняли, что я не выдержал и тоже голос подал: «Дайте мне наконец сосредоточиться! Не видите – работаю?!»

Публика и охранниками от моей просьбы окончательно в дверь ломанулись.

И мы с Кармелитой под шумок выскочили.

– Дядюшка, ужас!

– Все нормально, Аркадий. Взяли мы такси – и в аэропорт. Там наш самолет уже готовили к вылету. Зафесов увидел, начал возмущаться: «Где ты пропадал?» Отвечаю: «Там, где ты меня оставил!»

А Зафесов ничего не помнит – все заспал. Он думал, что восковые фигуры ему приснились. Не мог поверить, что это был не сон. «Сейчас, – говорю, – я тебе докажу». Подхожу к нашей стюардессе и командую: «Верунчик, раздевайся!» Вера обомлела, а потом отвечает: «Наконец-то! Я думала, вы никогда не насмелитесь». Снимает жакет. А я дальше командую: «И юбку долой! И пропуск свой давай – мне надо на борт еще одну стюардессу провести».

Нарядил я Кармелиту в летную форму, провел к самолету, представил экипажу: «Знакомьтесь, – Мэрилин Монро».

Так мы и полетели – два пилота и три стюардессы. Пассажиры довольны, что их американская кинозвезда обслуживает, а Зафесов всю дорогу повторял: «Веня, черт меня побери, я эту девицу где-то видел!»

– Дядюшка, а вам не кажется, что вы нехорошо поступили? – спросил Аркадий.

– В отношении Верочки?

– В отношении музея – нанесли ему материальный ущерб.

– Нисколько. Напротив, после этого случая к ним народ валом повалил. Журналисты придумали историю, что восковой Диккенс влюбился в Мэрилин, а когда она отвергла его и начала строить глазки Черчиллю, то писатель от ревности направил на нее калорифер, а сопернику на спине написал матерные слова.

– И вы, будучи Диккенсом, так поступили?

– Враки все это. Написал я литературно, хотя и по-русски. Их продажная пресса все перекрутила! Как тебе мой новый стол? – Вениамин Петрович указал на стол. – Я долго искал у антикваров, чтобы походил на музейный. Аркадий, ты не стесняйся, почаще приезжай, садись за него и работай. За этим столом мысли сами в голову лезут – иногда очень даже романтичные.

После того случая в Лондоне я словно голову потерял, – продолжил Вениамин Петрович. – Все, что у меня к тому времени было, на Кармелиту спустил. Но она изменила мне и вышла замуж за президента.

– За Кеннеди?

– За президента местного футбольного клуба. Только семейная жизнь у них не заладилась. Кармелита в самый неподходящий момент делалась неподвижной, как статуя. Муженек как-то обозвал ее восковой куклой, а она обиделась и ушла. И правильно сделала – дурак дураком! Кармелита – восковая?!

Зазвонил телефон, Вениамин Петрович поднял трубку:

– Хорошо. Сейчас открою.

– Кто там? – спросил Аркадий.

– Скоро увидишь.

Через пару минут грузчики втащили небольшой диванчик с красной плюшевой обивкой.

– Поставьте напротив стола, – распорядился Вениамин Петрович. – Аркадий, как он тебе?

– Расцветка очень яркая. И маленький.

– Маленький?! Ничего ты не понимаешь! Мы с Кармелитой вдвоем на таком помещались.

Итальянская находка

Аркадий знакомился с домом, доставшимся дядюшке сомнительным способом.

– Неплохо, добротно, со вкусом, – Аркадий остановился перед двумя женскими портретами, висящими на стене. На одном из них с присущей художникам лестью была изображена Агния Петровна, на втором – красивая жгучая брюнетка.

– Кто это?

– Это она – Кармелита, – ответил дядюшка. – Худовяк нарисовал по фотографии.

По глубокому вздоху и мечтательно прикрытым глазам Аркадий понял, что приятные воспоминания еще не совсем покинули дядюшку.

– Агнию тоже изобразил Худовяк, – добавил Вениамин Петрович.

– А она-то зачем? Приедет Соболевский и увидит?

– Ему что, не нравится жена?

– Он и без портрета ревнует ее к вам.

– Напрасно и даже глупо. Если у него красивая и дорогая машина, и все друзья восторгаются ею, он, наверное, сияет от удовольствия. Так почему же?..

– Да потому, что Агния не машина.

– Хорошо, хорошо. Уберу из кабинета, повешу в спальне.

– Уберите совсем, имейте уважение.

– Какое уважение?! Я как увидел твоего тестя, то сразу его вспомнил. Это он пьяный буянил в салоне, когда мы летели в Кейптаун. Его и его подругу с трудом угомонили.

– Дядюшка, не придумывайте. Иннокентий Павлович не пьет, и он никогда не летал в Кейптаун. Скорее всего это его брат-близнец.

– Близнец?

– Да, Афанасий Павлович.

– Однояйцевый?

– Не знаю. Я с ними в баню не ходил. Вот Афанасий и пьет и… все остальное. А Иннокентий Павлович в этом отношении идеален. Так что спрячьте Агнию Петровну куда-нибудь подальше. Оставьте одну Кармелиту. Вы с ней переписываетесь?

– Нет. Поругались из-за ее прабабки.

– Вам не понравилась старушка?