Похождения Рокамболя.Книга 2. Девица Баккара и сестра Луиза

Прошла неделя; я уже думал, что мое разбитое сердце несколько успокоилось; мой ум стал блуждать в области мечтаний, дни и ночи стали проходить для меня незаметно; а о будущих днях я не смел думать… Увы! Пришло пробуждение… Я понял, что, если бы я остался здесь еще долее, я ввел бы в пашу жизнь то беспокойство, которое добрые и благородные души всегда чувствуют при виде чужих страданий, и я решился уехать…

- Милостивый государь, - проговорила Эрмина, взволнованная не менее сэра Вильямса.

- Я хотел сказать вам прости - вечное прости и попросить вас вспоминать иногда обо мне… В часы радости и счастья, когда тот, кого вы любите…

Сэр Вильямс остановился при этом слове и посмотрел на Эрмину.

Молодая девушка сделалась бледна, как мраморная статуя; она покачала головою и сказала:

- Я никого не люблю…

Баронет вздрогнул и подумал, что она действительно излечилась от любви к Фернану.

- А если и люблю, то люблю умершего… При такой любви не может быть ни надежды, ни счастья, ни радости.

- Умершего!.. - произнес сэр Вильямс, притворись, что не понимает се.

- Или все равно что умершего, - отвечала Эрмина. - Он умер для меня.

Так как сэр Вильямс стоял перед нею с опущенною головой, с потухшим взглядом и с видом человека, приведенного в отчаяние не столько своею собственною бедою, сколько несчастьем молодой девушки, она протянула ему руку.

- Вы видите, - сказала она, - я так же несчастна, как и вы…

- В таком случае, - сказал он тихо, - разве мы не можем соединить наши горести и превратить их в радость? И если я на коленях попрошу у вас позволения посвятить мою жизнь для того, чтоб заставить вас забыть подлого человека… простите мне, что я употребил это слово… ваш отец все рассказал мне… Если бы я поклялся вам, что в моей жизни не будет ни одной минуты, ни одного действия, ни одной мысли, которая не была бы посвящена вам… если бы, упав перед вами, как перед ангелом…

Она опять протянула ему руку.

- Нет, - сказала она, покачав головой, - нет, сэр Вильямс; вы - благородный человек и заслуживаете лучшей участи, нежели проводить вашу жизнь подле женщины разбитой и живущей воспоминанием… Прощайте, уезжайте… забудьте меня… Я буду горячо молиться о вашем счастье, и Бог услышит меня… пусть другая девушка, сердце которой свободно и будет биться только для вас…

- Прощайте! - сказал сэр Вильямс.

Он встал и был бледен и печален, как статуя, изображающая отчаяние, но отчаяние торжественное, благородное, не проявляющееся рыданиями.

Он сделал несколько шагов, но возвратился и поцеловал у нее руку.

- Прощайте, прощайте! - сказал он.

Он подошел к столу, за которым бедная Тереза играла в вист и откуда ее материнское ухо слышало все, что было сказано,

- Прощайте, - сказал он ей тихо. - Я приеду завтра проститься с вами.

Он поцеловал руку у старой баронессы и вышел в сопровождении Бопрео…

- Ну что? - спросил чиновник в то время, как они вышли во двор.

- Я думаю, что вы будете моим тестем, - отвечал сэр Вильямс.

Баронет преобразился. Он уже не был более тем бледным, печальным молодым человеком, ушедшим с отчаянием в сердце.

Это был человек холодный, насмешливый, улыбающийся; Дон-Жуан, смеющийся над сыгранной им комедией и насмехающийся над легковерностью своей жертвы. Это был Андреа! -мраморное сердце, грязная душа, палач Марты, похититель Жанны, убийца Бастиена!

Бопрео отступил назад и посмотрел на баронета.

- Мне кажется, однако, что вам не подали надежды… я прислушивался, играя в карты… малютка упряма.

- Любезный тестюшка! - холодно отвечал баронет, - Вы ничего не смыслите в женском сердце.

- О-го! - сказал Бопрео хвастливо, как бы желая уверить, что в молодости сгубил многих женщин.

- Если бы у вашей дочери не было двенадцати миллионов приданого, - сказал баронет дерзко, - черт ли бы велел мне избрать вас тестем; вы ничего не понимаете.

- Благодарю.

- Разве вы не знаете, - воскликнул баронет, - постепенностей любви?

- Нет, - простодушно сказал Бопрео.

- Ну так слушайте.

Сэр Вильямс взял чиновника за руку и увлек его в сторону.

- В чувствах, - сказал он, - бывают расстояния месячные, годовые и однодневные. '

- Как это? - спросил Бопрео.

- Эти расстояния имеют три промежутка: равнодушие, сострадание и любовь.

- Разделение остроумно!

- У женщины, - продолжал баронет, - между равнодушием и состраданием могут пройти месяцы, годы, вечность… но между состраданием и любовью может быть только несколько дней промежутка, а иногда - несколько часов. Понимаете?

- Нет еще, сэр Вильямс.

- Эрмина еще не любит меня, - сказал он в дополнение к своей мысли, - но она сострадает мне…

- Очень хорошо, понимаю.

- А так как ждать мы времени не имеем, то надо с этим поторопиться.

- Что вы хотите этим сказать?

- Не должно ждать, когда ваша дочь полюбит меня, надо ее заставить дать обещание полюбить меня.

- Возможно ли это?

- Ничего нет легче, слушайте.

В это время к баронету подвели его лошадь. Он взял ее за узду и сказал Бопрео:

- Пойдемте со мною; дорогой поговорим.

- Хорошо, - сказал Бопрео, - поговорим.

- Я сказал вам, - продолжал баронет, - что надо заставить Эрмину дать обещание.