Похождения Тома Соуэра

— Если ты такъ просишь, я дамъ теб, потому что я не скряга, но если теб не понравится, пеняй только на себя.

Питеръ соглашался на все. Тогда Томъ открылъ ему ротъ и влилъ туда «Отнын нтъ боли». Питеръ подпрыгнулъ на два ярда отъ пола, испустилъ воинственный вопль и сталъ метаться вокругъ комнаты, колотясь о мебель, опрокидывая цвточные горшки и производя общее разрушеніе. Наконецъ, поднявшись на заднія лапы, онъ сталъ плясать въ видимомъ упоеніи, закинувъ голову назадъ и выражая громогласно свое неисчерпаемое блаженство. Потомъ онъ принялся снова кидаться по комнат, водворяя хаосъ и запустніе на своемъ пути. Тетя Полли вошла какъ разъ въ ту минуту, когда онъ, совершивъ двойное сальто-мортале, провозгласилъ громкое: «Ура!» и вылетлъ въ открытое окно, увлекая за собою остальные цвточные горшки. Старушка стояла, окаменвъ отъ изумленія и смотря поверхъ своихъ очковъ; Томъ валялся по-полу, задыхаясь отъ хохота.

— Томъ, что приключилось такое съ котомъ?

— Не знаю, тетя, — едва могъ выговорить мальчикъ.

— Помилуй, я его никогда такимъ не видала. Съ чего это онъ?

— Право, не понимаю, тетя. Кажется, что коты всегда поступаютъ такъ, если они довольны…

— Да?.. Именно такъ? — Въ голос ея было что-то неутшительное для Тома.

— Да, тетя… По крайней мр, я такъ думаю.

— Ты думаешь?

— Д… да.

Старушка нагнулась; Томъ слдилъ за ея движеніями съ любопытствомъ, подстрекаемымъ страхомъ. Онъ догадался слишкомъ поздно о томъ, что она «пронюхала». Обличительная ручка чайной ложки торчала изъ подъ подзора у кровати. Тетя Полли взяла ложку, подняла ее кверху. Томъ смутился и потупилъ глаза. Тетя Полли заставила его встать своимъ обычнымъ способомъ, — взявъ за ухо, — и сильно застучала по его голов наперсткомъ.

— Отвчай теперь, за что ты поступилъ такъ съ бднымъ безсловеснымъ животнымъ?

— Да мн жаль его было… У него тетки нтъ.

— Тетки у него нтъ! Дурацкая твоя голова! Какое тутъ отношеніе?

— Очень большое. Будь у него тетка, она сама выжгла бы ему вс внутренности… не чувствуя къ нему никакого состраданія, какъ не чувствуютъ его къ человку!

Тетя Полли ощутила внезапно угрызенія совсти. Дло получало новое освщеніе: то, что было жестокостью въ отношеніи кота, могло быть жестокимъ и въ отношеніи къ мальчику. Она стала смягчаться; ей было жаль его, на глазахъ ея мелькнули даже слезы, она погладила Тома по голов и сказала мягко:

— Томъ, я старалась къ лучшему… И вдь лекарство приносило теб пользу.

Томъ взглянулъ ей въ лицо съ самымъ серьезнымъ видомъ, сквозь который едва свтилась насмшка.

— Я знаю, что вы желали мн добра, тетя, какъ и я Питеру. И оно принесло ему пользу. Я не видывалъ его еще никогда въ такомъ миломъ…

— О, Томъ, перестань, не огорчай меня снова! Попытайся лучше стать, однажды и навсегда, добрымъ мальчикомъ, и теб не придется боле принимать никакого лекарства!

Томъ пришелъ въ школу еще задолго до времени. Вс замчали за нимъ эту странность за послдніе дни. И тоже, какъ это стало у него привычнымъ теперь, онъ торчалъ у калитки, которая вела на школьный дворикъ, вмсто того, чтобы играть съ товарищами. Онъ отговаривался тмъ, что ему нездоровится, да оно и было похоже на то. Онъ притворялся, что смотритъ въ разныя стороны, кром той, въ которую онъ дйствительно смотрлъ: вдоль улицы. Наконецъ, онъ завидлъ Джэффа Татшера, и лицо у него просвтлло. Когда тотъ подошелъ, Томъ заговорилъ съ нимъ, искусно «наводя» его на возможность сказать что-нибудь о Бекки, но безтолковый мальчишка пропускалъ все мимо ушей. Томъ продолжалъ поджидать, воспрядывая духомъ каждый разъ, когда вдали начинало мелькать какое-нибудь платьице, и чувствуя ненависть къ каждой, наряженной въ него, если она была не тою, которую онъ ожидалъ. Наконецъ, платьица перестали показываться, и онъ снова погрузился въ безнадежныя думы, вошелъ въ пустую классную комнату и опустился на свое мсто, страдая. Вдругъ еще одно платьице промелькнуло черезъ калитку, и сердце у Тома такъ и екнуло. Черезъ мгновеніе онъ былъ уже на двор и «расходился», какъ настоящій индецъ: визжалъ, хохоталъ, гонялся за другими мальчиками, прыгалъ черезъ заборъ, рискуя искалчить себя и лишиться самой жизни, ходилъ колесомъ, стоялъ на голов, - словомъ, продлывалъ всякіе геройскіе подвиги, наблюдая тоже втайн за тмъ, видитъ-ли все это Бекки Татшеръ. Но она казалась совершенно безучастною, не обращала на него никакого вниманія. Возможно-ли было, чтобы она не замчала его присутствія?.. Онъ сталъ дйствовать въ непосредственномъ сосдств отъ нея, сталъ бгать кругомъ, испуская боевой кличъ, сорвалъ шапку съ одного школьника и забросилъ ее на крышу школы, вторгся въ кучку мальчиковъ, расшвыривая ихъ во вс стороны, и покатился самъ на землю подъ самымъ носомъ у Бекки, чуть не сваливъ ее съ ногъ. Она отвернулась, вздернувъ носикъ, и онъ разслышалъ, какъ она произнесла: «Ффъ! Иные думаютъ, что очень милы… Все выставляются!»

Щеки у Тома такъ и вспыхнули. Онъ поднялся и ускользнулъ прочь, униженный и оскорбленный.

ГЛАВА XIII