Похождения в Советской армии, или ДМБ-92

В связи с отбытием Малыша в отпуск, я с четвертого раза занял-таким место выводного и сохранил его до самой демобилизации. Основной задачей было находиться возле начальника гауптвахты и предвосхищать его требования. Напоминало игру, если бы не наличие в камерах реальных заключенных, направляющихся в дисбат.

Летом пришло в часть пополнение. У нас появились двое из  все той же керченской учебки: Виталик Спичкин из города Шахты Ростовской области и Юра Маркульчак родом откуда-то из-под Мукачево, с Карпат.

Вместе с ними на ЗАС под начало Ромки Бакланова прибыл пацан из станицы Ленинградской Краснодарского края, который первым делом заявил: «Зовите меня просто Паштетом!» – так что его имя Павел никто больше не вспоминал. Именно он сменил меня на должности выводного в карауле чуть больше, чем через полгода.

Несколько позже КДС пополнился наконец-то водителем в лице невысокого, но плотного полуцыгана-полувенгра Николая Гавриша (или Гавроша) из закарпатского села, который был призван сразу в войска минуя учебку и свой курс молодого бойца проходил в нашем старом здание автобата.

Сам автобат к тому времени переезжал понемногу в полковую казарму. Мы, воспользовавшись этим, а также резким сокращением численности, ударными темпами окончили, наконец, ремонт в своем новом жилом помещении, расставили там кровати и предъявили это как свершившийся факт командиру батальона. Особых возражений не было и, хотя за нами сохранили места в новой казарме, ночевать там с осени пришлось считанное число раз. Холод, к слову, в новой казарме стоял такой, что укрывались матрацами.

Не дожидаясь праздничного обеда, сразу после принятия Присяги мы забрали Гавриша на станцию, без водителя Ким уже подустал. Интересно, что все трое должны были увольняться одновременно, так как на Гавриша распространялся новый полуторагодичный срок службы. Немец к тому моменту уже отбыл в Казахстан для оказания помощи труженикам села, так что нас было всего пятеро на станции.

Летом было много веселей, чем зимой, к этому добавились непривычные белые ночи, когда заснуть не получается и порой я красил по ночам известью бордюры, расскажи мне кто такое – не поверил бы. Жизнь настолько вошла в спокойный распорядок, что Ким завел двадцать одну курицу, петуха и пару свиней, за которыми мы должны были присматривать. Поначалу он привозил откуда-то комбикорм и что-то еще. Куры активно несли яйца, мы этим регулярно пользовались, готовя яичницу на двоих их двадцати яиц.

Однако к осени кормовая база сократилась, куры щипали газон на станции и проблема с сорняками решилась сама собой, а подросшие поросята, так и не доросшие до настоящих свинок, питались по выражению Маркульчака следующим образом: «Что найдут, то и съедят!» Однажды Спичкин загонял их пинками обратно под мои удивленные взгляды через КПП, так как обнаружил пасущихся там поросят, шествуя из туалета. Еще один раз сбежавшую свинью, ответственность за сохранность которых Ким возложил на меня, пришлось выкупать за бутылку у солдат парашютного класса.

Две курицы пропали, мы уже решили, что они украдены, но тут оказалось, что во время приема пищи количество подопечных соответствуют начальному. Проведенное расследование позволило обнаружить два укромных места, где выводились цыплята, мы их разорять не стали и очень скоро в специально устроенно загончике на станции носилась пара десятков желторотых переростков.

Закончилось все, как и следовало ожидать печально. Первой потерей был петух, которого утащила полковая криминальная троица в момент моего отсутствия на станции. Остальных постепенно постигла так же запланированная участь, на уху досталось и Киму, и нам всем. Жесткое сало почти без признаков жира долго использовалось зимой для приготовления жареной картошки!

Так как увольнительные были как-то не предусмотрены, по выходным мы периодически наряжались в гражданку и отправлялись в город прогуляться. Гражданка хранилась у нас на станции до того момента, когда вернувшийся Терешков, посвященный в наши внутренние тайны, коварно не разорил этот склад, за что был подвергнут всеобщему осуждению. Это был единственный раз, когда Ким треснул меня прутом, но наверное он был прав, так как иначе я бы точно вмазал Терешкову!

Так вот, одним из наиболее ценных комплектов гражданки был спортивный костюм «Монтана», ценившийся в те времена очень высоко и стоивший порядка 500 рублей. Принадлежал он в складчину немцам Гейбелю и Гибельгаусу из РГТ и лежал у нас в вентиляционной шахте.

Надо же было мне именно в этом костюме сорваться с забора и зацепившись за колючую проволоку приземлиться, вывихнув ногу! Хромая, тем не менее я отправился в город, придумывая как объяснить порванный штаны немцам и склоняясь к полному отрицанию своей принадлежности к дырам.

Как бы не так! Прогуливаясь по центру города, а собственно и гулять там было больше негде, я столкнулся нос к носу с такими же самоходами из роты, которые радостно поприветствовали меня и сообщили, что немцы не смогли пойти  в город по причине отсутствия гражданки!