Похвала недругу

Мрачен стал Неваляйкин в последнее время, все больше ворчит, недовольство высказывает — говорит, притесняют его…

— Да, притесняют!.. — сказал он как-то сердито, будучи под хмельком. — Нашего брата притесняют! Порядки какие-то дурацкие стали заводить в издательствах. Даже мое родное издательство «Сорочинская ярмарка», в котором я столько лет пасся, как в своем огороде, и то начало фордыбачиться: «Это нельзя, это не положено, это неудобно, а это, видите ли, незаконно…» Фу-ты ну-ты! А ведь было и можно, и положено, и удобно, и законно, и все с рук сходило, и все были довольны. И правильно, я тебе скажу, делали! Работали по новейшему современному методу — полное самообслуживание. Как в универсаме: пришел, снял, примерил, взял и пошел на выход. Точно так было и в моем родном самиздате: пришел, принес, отдал, обеспечил, получил и ушел. Был я себе сам — универсам! Ну, не без того, конечно, — «смажешь» телегу: младшему редактору шоколадку сунешь, старшему — бутылку, заведующего сводишь в ресторан да редактора раза два-три в шалмане накачаешь — вот и вся редподготовка. А остальное — все сам.

— Как это? Не понимаю… Написать, конечно, ты должен сам, а дальше, наверное, извини и не мешай, пока тебе не вернут рукопись на доработку или позовут для редактуры вместе с редактором?

— Пишу, разумеется, я сам! — гордо подтвердил Эразм. — Я даже статьи для газет пока что пишу сам. Некоторые, особо сложные, — тут сочиняют за меня журналисты. А так — сам! И дальше — все сам! Вот, к примеру, написал я роман… Или нет, еще не написал, а только задумал его. Задумал роман, а пишу заявку. И в этой заявке расписываю достоинства своего будущего романа так, как не расхваливает и влюбленный балбес прелести своей дебилки. Отмечаю важность темы, злободневность, художественный уровень, изящество языка…

— Языка? Какой же язык у несуществующего произведения?

— Темный ты человек! А как же иначе? Ведь мне надо убедить издателя и получить договор. Даже не столько убедить его, сколько дать ему аргументацию для защиты моей позиции в плане и оправдания договора на столь ранней стадии перед вышестоящими инстанциями. Понял? А договор, да еще авансовый, — это, я тебе скажу, очень большой стимул в работе! Ну вот, значит… Перебил… Да! Расхвалил, заключил, получил аванс, сел спокойно писать. А почему спокойно? Да потому, что какую бы галиматью я после этого ни написал, аванс все равно остается мне.

— Странно.

— Ничего странного. Слушай дальше. Написал, понес рукопись в издательство. Принимают ее у меня там с радостью! А почему с радостью? Да потому, что она  д о г о в о р н а я! А это все равно что родная. Ты вот попробуй дай им свою рукопись — будь она хоть гениальной-разгениальной, к ней все равно отношение будет, как говорит поэт, плевое. Почему? Да потому, что она относится к разряду са-мо-те-чных. Сама пришла, сама и будет течь по издательскому лабиринту медленно и долго. А за мою рукопись сразу хватаются, в ней заинтересованы, тут они приложат все силы, но издадут. Почему? Да чтобы договор, да еще авансовый, «не висел». Ну вот, значит… Принимают у меня рукопись и спрашивают: «Кому дать на рецензию?» И я  с а м  с е б е  подыскиваю рецензентов. Подыскал, договорился — с рецензентами, с издательством, свел обе стороны — пошла работа. И это, я считаю, очень даже правильно! А попади рукопись случайному человеку, который меня не знает или того хуже — недолюбливает, или шибко принципиальному? Накидает всяких замечаний, создаст канитель: рукопись надо возвращать на доработку или давать на дополнительное чтение! Что ты! Мне беспокойство, издательству — тоже… А кому это нужно? А так все тихо-мирно, форма соблюдена, дело идет. После рецензентов редактор должен написать редзаключение. А он рукописи не читал, и читать ее ему некогда и не хочется. У него своих дел по горло: он ведь тоже пишет и ему надо тоже устраивать свои собственные рукописи. Поэтому проект редакторского заключения на свою вещь пишу тоже я сам. Нет-нет, тут все честно и объективно — ведь передо мной документы: заявка, рецензии и сама рукопись. На их основе, с цитатами, с выкладками я набрасываю заключение. Разумеется, положительное. Редактору остается только подписать его. Потом издательству для плана нужна аннотация. Аннотацию на свой роман опять же пишу я сам. Ну а как же иначе? Кто лучше меня знает мой роман и кто лучше меня его расхвалит? А аннотация, я тебе скажу, — это сплошная похвала! Ты загляни в любой план, почитай их и увидишь, как там авторы сами себя превозносят.

— Неужели так все и пишут на себя? — удивился я.