Похвала недругу

— Да-а нет! Не в работе дело. Самое тяжелое в моей службе — надо раз в неделю являться в издательство. Мой день — понедельник. А понедельник — день тяжелый, голова, понимаешь, болит… Но дело не в этом. Должность для чего? Чтобы тебя знали, замечали, привечали, не обходили молчанием. Вот теперь меня стали замечать: «Эразм Иванович, мы вас выдвигаем в комиссию…», «Эразм Иванович, вы не возражаете поехать с делегацией?», «Эразм Иванович, мы хотим вас сделать членом…» Ну, я, понятное дело, не возражаю. Да не только не возражаю, а стараюсь везде успеть помаячить. Иначе должность твоя — пшик. Это, понимаешь, как пузырь дырявый на воде — его все время надо поддувать, чтобы он оставался на плаву. Так и тут. Чтобы тебя знали, надо все время мельтешить: там присутствовал, там принял участие, там выступил, там встретился, а там, смотришь, уже возглавил!.. Может, видел — показывали как-то вечер юмора? Не видел. Жаль. Я выступал. А какой из меня юморист — сам знаешь. Когда случайно услышу анекдот, поверишь, аж самому стыдно: не знаю, где смеяться. А пригласили — пошел: надо мельтешить. Дошла до меня очередь, вышел и так прямо и сказал: «Я ведь, товарищи, не юморист. Но я думаю, что меня пригласили для разрядки, чтобы вы отдохнули от смеха». В зале: «Ха-ха!» В президиуме: «Хо-хо!» После говорят мне: «Как здорово ты выступил!» А я же знаю, все дело в моей должности: редкий из них, кто не придет ко мне со своей рукописью. Но и этого мало при должности. Это все работа, так сказать, самая поверхностная, а есть еще подспудная. И она-то, подспудная, и есть главная при должности. Будто строишь здание — возводишь его сверкающие этажи, один за другим — это мельтешение. А разве дом устоит без фундамента? Нет! Вот тут-то и надо должность использовать помимо возведения этажей на поверхности, одновременно и для подведения под это здание крепкого фундамента. А фундамент — это книги! Издания! Публикации! Как можно больше, как можно шире, как можно чаще! Использовать на полную катушку свое издательство и все другие, куда только можешь дотянуться. И обеспечить все хвалебной критикой. Моя должность дает такую возможность, только не зевай.

— Каким образом?

— Да просто это все делается! К примеру, попадает ко мне рукопись такого-то. А этот такой-то не просто какой-то там, а тоже при должности. При первой же встрече я ему всучиваю свой рассказ или повесть. Мол, так и так — посмотрите, пожалуйста. Ему деваться некуда, берет, смотрит сам, иногда сам и дорабатывает — старается опубликовать. А куда он денется? Не напечатает, я тоже буду к его рукописи относиться с прохладцей. Если совсем и не удастся забодать, то поманежу, оттяну издание на годик. Для этого тыща причин найдется, чтобы оправдаться. Конечно, он этого не хочет. Договор, к примеру, заключаем — я опять ему в одну руку бланк соглашения, а в другую — свою рукопись. Иной попадется честный, претит ему все это. Вижу — аж зеленеет, негодует, значит, а я будто не замечаю, сую ему свое сочинение. Да еще нахально говорю с ним как бы на равных — на «ты», обращаюсь по имени — Валя, Леша. Действует!

— И многого ты достиг таким образом?