Поклонники Сильвии

– Что ж, как я и говорил, Монксхэйвен стал похож на гнездо ос, снующих туда-сюда и жужжащих так, как они никогда еще не жужжали, причем каждая – с выпущенным жалом, готовая излить свою ярость и утолить жажду мести. Женщины и так кричали да плакали на улицах, а тут – Господи помоги! – еще и суббота наступила и все стало хуже некуда! Ведь всю пятницу люди зря прождали «Счастливого случая», поскольку, когда прибыла «Решимость», моряки сказали, что корабль отошел от мыса Сент-Эббс-Хед еще в четверг; жены и девицы, чьи мужья и возлюбленные были на борту «Счастливого случая», все глаза проглядели, ведь на севере из-за тумана и дождя было не видно ни зги; когда же во второй половине дня начался прилив, а от судна по-прежнему не было ни слуху ни духу, люди принялись гадать, не боится ли оно причалить из-за тендера – которого, кстати, тоже нигде не было видно – или же с ним что-то случилось. Перепачканные, промокшие насквозь, бедняжки отправились обратно в город; некоторые тихо плакали, словно у них болело сердце; другие, пригнув головы от ветра, направились домой, ни на кого не глядя и ни с кем не разговаривая; заперевшись на засовы, они приготовились провести ночь в ожидании. В субботу утром – а ты ведь помнишь, что в субботу утром погодка была препаршивая, штормовая да ветреная, – люди вновь стояли на причале и смотрели во все глаза, и с приливом «Счастливый случай» действительно показался у отмели. Но отправившиеся к нему на лодке акцизные чиновники отослали лодочников обратно с новостями. Моряки добыли немало жира и кучу ворвани. Но флаг корабля висел под дождем, приспущенный до середины мачты в знак траура и печали, ведь у них на борту был мертвец – человек, который при жизни был силен как бык. Второй находился на грани жизни и смерти, а еще семерых не было, ведь их забрали вербовщики. Тот фрегат, о котором говорили, что он стоит у Хартлпула[16], прознал от тендера о «Счастливом случае» и захватил в четверг наших моряков; затем «Аврора» – так называется этот фрегат – отправилась на север; «Решимость» заметила ее в девяти лье от мыса Сент-Эббс-Хед, и команда, по виду распознав в ней военный корабль, решила, что она здесь, чтобы похищать людей во имя короля. Я собственным глазами видел раненого, и он выживет. Выживет! Человек еще никогда не умирал с такой жаждой мести. Он едва мог говорить, ведь рана была серьезной, но то и дело багровел, пока старший помощник с капитаном рассказывали мне и остальным, как «Аврора» пальнула по ним и как ни в чем не повинный китобоец стал поднимать флаги, но еще до того, как они взвились, прозвучал второй залп, едва не попавший по вантам, после чего шедший из Гренландии против ветра корабль взял курс на фрегат; но команда знала, что они имеют дело со старой лисой, способной на любую пакость, и Кинрейд (это тот, который сейчас умирает, но не умрет, вот увидите), главный гарпунер, скомандовал людям спуститься в трюм и задраить люки, а сам остался с капитаном и старпомом на палубе, чтобы без особых почестей поприветствовать гостей с «Авроры», что гребли к ним на шлюпке…

– Будь они прокляты! – выдохнул Дэниел, обращаясь к самому себе.

Сильвия стояла, жадно вслушиваясь; она держала на весу горячий утюг, не осмеливаясь передать его Донкину из страха, что это заставит портного прервать свой рассказ, но и не решаясь поставить обратно на огонь, ведь это могло напомнить Гарри о его работе, о которой тот, увлекшись собственным повествованием, совсем позабыл.