Поклонники Сильвии

И Кулсон, и Филипп понимали: происходит что-то необычное. И, вероятно, они больше думали о возможном содержании этого письма из Лондона, чем о служебных обязанностях. Но, к счастью, в магазине было довольно спокойно. В сущности, Филипп вообще ничем не был занят, когда Джон Фостер открыл дверь гостиной и, как бы в раздумье, пригласил его в комнату. Когда дверь за ним закрылась, Кулсон немного расстроился, что его не позвали. Минуту назад и Филипп, и он были на равных, ничего не ведая о содержании письма, а теперь, очевидно, у Филиппа перед ним появится преимущество. Но вскоре Кулсон снова обрел свое обычное состояние, принимая обстоятельства такими, какие они есть, – сказались и его природный склад, и квакерское воспитание.

Сомневаться не приходилось: Филиппа пригласили потому, что таково было желание Джона Фостера. Джеремая – менее энергичный и менее решительный из братьев – все еще оспаривал целесообразность этого решения, когда Филипп вошел.

– К чему торопиться, Джон? Не надо приглашать молодого человека, пока мы не рассмотрим дело более тщательно.

Но молодой человек уже пришел, и воля Джона одержала верх.

Из слов Джона, объяснившего, почему, вопреки мнению более осторожного брата, он счел это решение необходимым, Филипп усвоил, что братья Фостеры уже некоторое время получали анонимные письма, предупреждавшие их – вполне определенно по смыслу, хотя и в туманных выражениях – о том, что опасно иметь дело с одним производителем шелка из Спиталфилдса[76], с которым братья много лет успешно торговали, не так давно они даже предоставили ему кредит. В письмах содержались намеки на то, что этот производитель – полный банкрот. Братья попросили автора посланий сообщить свою фамилию на условиях конфиденциальности и как раз сегодня получили письмо с этой информацией. Однако имя им было совершенно незнакомо, хотя у них не было оснований сомневаться в подлинности и его, и адреса, который был указан подробно. В письмах содержались сведения о некоторых обстоятельствах сделок Фостеров с этим производителем, которые могли быть известны только человеку, пользовавшемуся доверием одной или второй стороны; а Фостерам, как уже отмечалось, этот человек был совершенно не знаком. Пожалуй, они не стали бы рисковать в интересах этого производителя по фамилии Дикинсон, но дело в том, что он принадлежал к той же конфессии, что и они, и слыл порядочным человеком и филантропом. И эти анонимки вызывали у них тревогу, особенно в связи с тем, что в письме, доставленном с сегодняшней почтой, содержались имя и фамилия их автора, а также различные подробности, свидетельствовавшие о том, что этот человек хорошо знаком с делами Дикинсона.

После длительных консультаций, пребывая в глубоком недоумении, Джон придумал такой план: направить в Лондон Хепберна, чтобы тот негласно навел справки об истинном характере и коммерческом положении человека, быть кредиторами которого они считали за честь еще менее месяца назад.

Даже теперь Джеремая стыдился того, что они не доверяют столь добропорядочному человеку. Он полагал, что информация, которую они получили, окажется ошибкой, основанной на ложных предпосылках, а то и просто выдумкой одного из недругов. И он нехотя согласился на то, чтобы направить Хепберна в Лондон лишь после того, как брат заверил его, что об истинном характере поручения не будет знать ни одна живая душа, кроме них троих.

Пока все это излагалось Филиппу, он не выражал никакого волнения, просто внимательно слушал. В сущности, он размышлял главным образом о степени вероятности этих сведений, а собственные чувства задвинул на задний план до тех пор, пока его мозг не переработает полученную информацию. Говорил он мало, а то, что говорил, относилось к существу вопроса, и оба брата были удовлетворены. Джон был убежден, что их порученец проявит проницательность и будет действовать энергично; Джеремаю успокоила осторожность Филиппа, воздержавшегося от вынесения поспешных суждений относительно обвинений в адрес Дикинсона; кроме того, он учитывал, что до сих пор Филипп был известен безупречным поведением и обладал добропорядочной репутацией.

Филипп был доволен тем, что ему поручили дело, которое потребует проявления его способностей; и он считал, что справится с возложенной на него задачей. Мысленно он уже предвидел указания своих хозяев, план и схему действий, которые излагал Джон Фостер, но внешне выслушивал все, что ему говорили, со степенной деловитостью и вниманием.