Покойники тоже плачут

Жена уехала к матери в Саратов чуть раньше и, похоже, навсегда. Таким образом, в одно прекрасное утро Кеша вдруг проснулся гражданским холостяком с квартирой. В России жить было негде, и он остался здесь. Начал приторговывать травкой. На заработанные деньги купил мотоцикл и стал катать на нем девиц веселого поведения. Чувствовал себя прекрасно, пока не появились проблемы — милиция предупредила его насчет наркотиков, железный конь вдруг забарахлил, а девушки, наряду с любовью, начали одаривать болезнями. Теперь Удалов сидел без денег и был занят в основном тем, что чинил свой мотоцикл во дворе и лечил триппер в санчасти.

Время от времени он уходил в запой. Пьянствовал Удалов всегда самозабвенно, с наслаждением, не привередничая в выборе напитков. Подобно легендарному царю Митридату, он приучил свой организм к любой отраве, хорошо переносил ее и даже не страдал головной болью по утрам. Когда незнакомый человек, представившийся следователем, предложил ему найти покупателей на большую партию наркотиков, он ничего не ответил. Точнее, ответил, но не по теме. Он предложил выпить.

Предложение следователя было для него настолько неожиданным, что поначалу не укладывалось в затуманенной голове никаким боком. Удалов не был изощренным психологом, чтобы разобраться, обманывают его или нет. В своих действиях он привык руководствоваться чувствами. Ему, конечно, не хотелось иметь проблемы с властями или наркомафией, но и не хотелось из чрезмерной осторожности лишать себя хороших денег, столь необходимых ему в данный момент.

Он решил ничего не обещать и пока просто пообщаться, а точнее, попьянствовать с незнакомцем денек-другой. И посмотреть, что будет. За это его никто наказывать не станет. Если за это время ему что-то не понравится в собутыльнике, он откажется ему помогать. Скажет, что ничего не знает, и всего-то делов. А если все пройдет нормально, поможет. Небесплатно, ясный день. По-другому Кеша действовать не умел.

Тенин закупил вино, сыр, хлеб, зеленый лук и помидоры. Они расположились с Удаловым в тени кустов неподалеку от его дома. Здесь было не так жарко и протекал небольшой кристально чистый ручей. Кеша посмотрел на свои черные от машинного масла руки, встал на четвереньки и, как собака, с наслаждением отхлебнул воды из ручья. Тенин опустил в прохладную воду горячие бутылки с вином, расстелил на траве газету и разложил на ней закуску. Закурили.

— Ты пойми, — сказал он Удалову. — Всем зарабатывать надо. У всех дети. А при нашей жизни разве можно их прокормить, образование хорошее дать? А родителям помочь?

Удалов молчал, не сводя глаз с бутылок, лежавших на дне ручья. Он думал. Выпив, разговорился. Рассказал, как общался здесь с коренным населением. Поведал, что местные жители предпочитают по торжественным поводам водку. Правда, посетовал он, на поминках они вообще не пьют, поэтому приглашенным немусульманам приходится выбегать в магазин, торопливо вбрасывать стакан-другой и возвращаться в юрту закусывать.

— Водки здесь можно много пить, — уверял Кеша. — Она вся с потом выходит.

Вскоре он пошел какими-то большими красными пятнами.

— Это у меня избыточная энергия, — объяснил он. — Мне бы женщину сейчас, ух!

Потом они отправились в центр города, где совершили основательную экскурсию по пивным, шашлычным и чебуречным. Пока все шло хорошо. Тенин и Удалов даже гуляли по городскому парку, вкушая мороженое, после чего опять возвращались к пиву и заходили на следующий круг. Водка в местных харчевнях подавалась горячей, как чай, зато шашлыки были восхитительны, вкуснее, чем в любом московском ресторане. Как местным шашлычникам удавалось достигать таких блестящих результатов, было непонятно. Они у всех на глазах резали мясо, клали шампуры на мангал и жарили, сбрызгивая обычной водой, которую черпали засаленными руками из ведра.