Покойники тоже плачут

Тенин быстро спустился к слуховому окошку, спрыгнул на чердак, добежал до двери, ведущей в его подъезд, и через две минуты был уже дома.

Петров с Шмелевым уже опять ушли, теперь, наверное, надолго. Первым делом Юрий взял из холодильника чудом не допитую двумя мушкетерами бутылку водки, наполнил стакан и одним махом выпил. Он чувствовал ее крепость, но водка шла, как вода. Отломив кусочек черного хлеба, он начал медленно жевать его, тупо глядя в стену.

Минуты через три нервы отпустило. За окном слышались возбужденные крики, перекрываемые сиренами милиции или «Скорой помощи». Тенин включил телевизор и впился взглядом в экран, не осознавая, что на нем происходит. Он всегда так делал, чтобы снять нервное напряжение. Неизвестно, сколько времени он так просидел, но вернувшиеся Михайло со Степой вывели его из оцепенения. Оба были уже изрядно выпивши, румяные и в прекрасном расположении духа.

— Ты где болтался, сторож хренов? — с порога попер на него Петров. — Не успели мы из дома выйти, его уж след простыл!

— А зачем вы возвращались? — спросил Тенин, невольно передернувшись от одного воспоминания об этом.

— Степа перчатки оставил, — пояснил Петров. — Хорошо, хоть обуться не забыл.

— В нашем доме кто-то из окна выпал, — сообщил Шмелев.

Тенин понимал, что самое позднее завтра утром из этой квартиры нужно будет свинчиваться. Иначе его вычислят либо бандиты, либо сыщики, а скорее всего и те и другие. Значит, нужно думать о переселении. Лучше всего к Ветрову. Он как-то предлагал пожить у него в отсутствие жены. Потом, он из театральной семьи, и дома у него полно всякого грима — париков, накладных усов и прочего, а все это весьма и весьма могло пригодиться Тенину в ближайшее время.

По телевизору показывали запись выступлений Высоцкого. В свое время, в трудные тоскливые минуты, он очень помогал своими песнями. Слушая его сейчас, вспоминались несуразные советские времена с комсомольскими и партийными собраниями, с валютными магазинами, вечным глобальным дефицитом, с сумасшедшими очередями за вином и пивом, с убогой зарплатой и с анекдотами типа: покупатель просит взвесить кило колбасы, а продавец отвечает: «Принесете — взвешу». Теперь всего навалом, в том числе пистолетов, автоматов, наркотиков и киллеров.

Тенин продолжал пребывать в легкой прострации. Каждый занимался своим делом. Петров дергающимися руками шинковал огурец. Степа силился вникнуть в содержание газетной статьи. Он очень любил читать газеты. Это было одно из главных удовольствий в его жизни, стоявшее наравне с сексом и выпивкой. Он читал газеты дома, в транспорте, на ходу, уткнувшись в нее носом и безбоязненно шлепая по грязи. Только очень глубокая лужа могла оторвать его от этого занятия. Очутившись по щиколотку в воде, Степа ошалело вертел головой и прыжками выбирался на сушу. А однажды сюрпризом для него стало дерево, росшее прямо из асфальта как раз посреди тротуара.

— Давно Высоцкого не слушал, — задумчиво произнес Тенин. — Приятно вспомнить. Интересно, что бы он пел сейчас?

— А что видел бы, то и пел, — резонно заметил Петров.

— Все мечтал с ним встретиться, познакомиться или хотя бы просто понаблюдать вблизи, — продолжал Юрий. — Да так и не успел. Жалко.

— А я общался с ним, — похвастался Степа, откладывая в сторону газету.

— Что-то ты раньше об этом не рассказывал, — откликнулся Тенин. — Когда? Где?

Петров недрверчиво покосился на Шмелева красным глазом. Заметив такую реакцию, Степа начал надуваться, принимая гордый, неприступный вид. Он медлил, хотя его уже распирало от желания поделиться пусть очень давней, но все же радостью. Чем-чем, а своими радостями люди охотно делятся с окружающими.

— В театре на Таганке мы с ним встречались, — небрежно бросил Степа.

— О, ты пытался приобщиться к святому искусству! — ехидно отозвался Михайло. — Какая пьеса там шла?

— «Десять дней, которые потрясли мир», — сообщил Степа. — Высоцкий Керенского играл. Таланти-ще! Я тогда только-только в Военный институт поступил. Пошли мы с приятелем в увольнение. Гуляем с ним в новенькой курсантской форме и тут выходим к Таганке. Около кассы народу — прорва! Перед входом лишние билеты стреляют. Приятель говорит: «В форме нас должны пропустить. Иди за мной». И повел меня к служебному входу. Там дедок сидит, сторож. Кореш мой мимо него бодро проходит и на ходу бросает: «Я к отцу иду». Старик ничего не сказал. Поднимаемся мы по лестнице и… натыкаемся прямо на него самого, на Высоцкого… Он во френче, загримирован под Керенского. Приятель говорит ему, как старому знакомому: «Володя, проведи в зал. А то мы без билетов…» Высоцкий поглядел на нас и говорит: «А ну, друзья, мотайте отсюда». Пошли мы вниз, а он через перила перегнулся и кричит сторожу: «Петрович! Гони их на хер отсюда!»

— Да-а, — протянул Петров. — Незабываемая встреча. Память, можно сказать, на всю жизнь.