Поколение Китеж. Ваш приемный ребенок

— А я и не заметил Китежа. Просто когда ока­зался в приемной семье, то почувствовал себя легче, чем в детдоме. Тут можно было расслабиться.

В Китеже «медовый месяц» закончился довольно бы­стро. Стоило Федору повзрослеть и обжиться, как он стал бороться за свободу со своими приемными родите­лями.

Я восстал против графиков, против распи­саний. Мои новые родители заставляли нас мыть посуду по расписанию, гулять по расписанию, даже говорить с ними в специальное время. Я не привык читать книги по расписанию.

А приемные родители тебя любили?
Не знаю, никогда не думал об этом. С ними бы­ло некомфортно.
Ребенок, переживший насилие или заброшенность, закукливается, закрывается в панцирь. Панцирь защищает от ударов судьбы, но и препятствует притоку новой инфор­мации — знаниям и впечатлениям.
А сколько внутренних сил уходит на поддержание за­щиты! Родной ребенок на подсознательном уровне уве­рен, что родители его любят и имеют право заставлять и наказывать.
Приемный ребенок ни в чем подобном не убежден. Любой совет взрослого натыкается на эту защитную оболочку подозрительности, фильтр в сознании: «Дове­рять взрослым нельзя. Если предали самые близкие — родители, то, что уж говорить обо всех остальных!»
В такой системе координат любая просьба приемных родителей: «Делай уроки» или «Помоги мне вымыть посу­ду» — может восприниматься как атака! Поэтому ребенок склонен к обидам и сопротивлению.

ИЗ ПРОТОКОЛА ПЕДСОВЕТА

9-й класс — начались проблемы с приемной се­мьей. Часто говорит об отсутствии интереса к жиз­ни, начал активно курить. С явным пренебрежени­ем относится к работе по дому. Попытки приемных родителей пресечь его вызывающее поведение на­зывает фашизмом. Заявил о своем желании поки­нуть Китеж и пойти учиться на патологоанатома в Калугу.

От негативных переживаний появлялась обре­ченность, тогда я сказал вам, что хочу быть патологоанатомом. Наверное, хотелось выглядеть кру­тым. Нигилизм — вскрывать трупы…