Поколение пустыни. Москва — Вильно — Тель-Авив — Иерусалим

Мы сняли комнату на Дольдере, и я ежедневно полдня проводила в кухне Бирхер-Беннера. Я научилась приготовлять всякие соки, чистые и смешанные, разные освежающие напитки, кремы, пудинги и знаменитый Бирхер-мюсли, сырую овсянку, замоченную с вечера, с прибавлением всяких питательных ингредиентов: фруктов, меда или консервированного молока, орехов.

Марк посетил несколько профессоров и университетские клиники, и нам показали один частный и очень богато обставленный госпиталь — Гирсланден, где я увидела очень много интересных кухонных усовершенствований.

Мы также слушали лекции проф. Юнга[559] по психоанализу. Юнг был особенно популярен среди иностранной публики, дорогие автомобили и дамы в роскошных меховых манто окружали зал и наполняли его. Как я потом узнала, и Бирхер-Беннер, и проф. Юнг были поклонниками гитлеризма.

Среди цюрихских сионистов у нас нашлись новые и старые знакомые. После обеда в Субботу и воскресенье мы ходили в театры, в кунстхаузы, видели картины Хольдера, Сегантини, Беклина[560], ходили в Зоологический сад, в церкви, на праздник, посвященный Песталоцци, мы подымались на Цюрихберг, а чтобы изучить кухню, не только теоретически, а и практически, я тащила Марка во всевозможные рестораны, кнейпы, столовые и кафе, повсюду я заказывала новые блюда, что нас очень развлекало, и привело меня к антисократовскому заключению[561] (выводу), что в кулинарных вопросах чем больше я учусь, тем больше я убеждаюсь, что я не так уж мало знаю и что нет ничего нового под луной. Названия были французские и очень звучные, но под ними оказывались все те же блюда, которые я у нас дома варила и подавала своей семье и больным.

У швейцарцев можно было учиться тому, как жить легко и приятно. Как зарабатывать на туристах, как ставить бесконечные «экстра»[562] в счета: услуги, телефон, вызов такси, заказы, мальчик на посылках, экстренный стакан чая, горячая вода, ванна, экстренные блюда, цветы, покупки в городе (поручения) — все то, что мы даем бесплатно, здесь ставится в счет и с математической точностью увеличивает счет на столько процентов, сколько они считают нужным. Я у себя дома даю писчебумажные принадлежности и почтовые марки и «забываю» приписывать к счету — а здесь всякое лыко в строку.

Зато в работе у них столько спокойствия, уюта, что этому надо специально учиться.

Швейцария — это счастливый эгоистический островок. Нейтральный и милый, который выигрывает от каждой войны, потому что врагам нужно такое место, где они могут делать дела, торговать, скрываться, вести закулисную политику и делать передышку. Нужно только иметь деньги в кармане, чтобы за все заплатить, сытый благоустроенный мир, мещанский, среди роскошной природы, которую Бог им дал в приданое и с процентов от которой они живут. Вы можете в этой демократической стране слушать коммунистические и нацистские речи — как вам угодно. Отношение к беженцам смотря по обстоятельству, если общественные комитеты отвечают за все его нужды, беженца оставляют в покое: право на труд только для своих. Если же нет гарантий извне, выселяют, и даже в нацистскую Германию.

Здесь я не видела бедных кварталов, «слумс», старые кварталы берегут как музеи. Больше всего мы наслаждались природой. Еще проезжая Сан Готард мы не сводили глаз с гор, деревушек, долин и туннелей.

Здесь в Цюрихе мы выходили каждый день на Дольдер, любовались Альпами, мраморно-серо-голубого цвета с блестками, озером Цюрихским и лесами на горах. Мы решили после того, как мы закончим все наши дела и занятия, поехать в горы и кататься на лыжах.

Единственное, что нам обоим портило настроение, что наших больших детей не было с нами. Они бы имели столько удовольствия от всего. Я часто писала им письма и посылала красивые швейцарские открытки, но это, конечно, не могло им компенсировать. Мы купили Меиру полевой бинокль, Рути — спортивный костюм: брюки и свитер и перчатки под цвет.

В свою кухню я купила много экстрактов, пряностей, которых у нас нет: майоран, базилик, эстрагон, сеновий и проч.

Под конец мы отправили все купленные инструменты и машины, я получила маленький аттестат за пройденный курс, и мы попрощались с Цюрихом.

Февраль мы почти целиком провели в Арозе, лежали на балконе, который был обращен к Альпам, снег на горах был синий.

Сосны темно-зеленые, дома в швейцарском стиле — шале, церковки, улицы с магазинами разных сувениров — все с эдельвейсами и малиновкой, символом Арозы, сани, разукрашенные колокольчиками и пестрыми коврами, отели, плакаты, люди в штанах и разноцветных свитерах, лыжи, санки, лошади с нарядной упряжью, — все было ясно очерчено, разрисовано, как на лубочной картинке.

Мы мазались ароза-кремом для загорания, подымались на вершины — кульмы[563]. Марк меня учил кататься на лыжах, и если я падала, мы смеялись, и я старалась снова не ударить лицом в грязь, но это плохо удавалось.